– Потерянное не есть чужое. Потерянное никому не принадлежит.
– Потерянное? Ты говоришь про ошибки округления?
– Ответ положительный.
Я рассмеялся. Голубая мечта каждого хакера – присосаться к округлению счетов! Дело в том, что банки оперируют с цифрами, а все вычисления, не исключая финансовых, ведутся с ограниченной точностью. Предположим, на депозите у вас четыреста двадцать долларов и сорок центов, и банк начисляет вам четыре процента годовых – это составит шестнадцать долларов восемьдесят один цент и шесть десятых цента. Сумма округляется до 16,82, то есть в пользу вкладчика, если последняя цифра больше пяти, а если пять и меньше – в пользу банка, до 16,81. В среднем округления в ту или иную сторону друг друга гасят, и это значит, что одним клиентам банк выдает чуть-чуть побольше, а другим – чуть-чуть поменьше. Теперь представьте, что некий электронный дух может отследить миллиарды операций во всех существующих банках и снять ошибку округления в свой карман… С миру по нитке – нищему рубашка! И какая! За сутки можно стать миллионером!
Вспомнив про долг Катерине, я призадумался. Мысли мои вдруг потекли в финансовую сторону; я представил, как Джинн разыскивает счета с ворованными деньгами всяких «Тибетов», «Гермесов» и прочих «МММ» и обращает их к общественной пользе. Мне уже мерещился благотворительный фонд, который вернет награбленное обиженным и униженным, и, сделав на память зарубку, я предложил:
– Произведем эксперимент. На моем счету в «Bank One» тридцать долларов…
– Двадцать восемь и шестнадцать сотых, – уточнил Джинн.
– Ну и отлично. Перебрось на этот счет ошибки округления за сутки только по отделениям «Bank One» в Огайо. Сколько получится?
– Семьсот тридцать три доллара и пять центов.
Кошачья мордашка мне подмигнула. Ну и чудеса! Или все же померещилось?…
– Переведи деньги на мой счет в петербургском Промстройбанке.
– Выполнено, Теплая Капля. – Пауза. Потом: – Этого хватит, чтобы нанять телохранителя?
– Сомневаюсь. Да и не нужен мне телохранитель! Что я, аравийская принцесса ослепительной красоты?
Недоуменное молчание.
– Последняя фраза непонятна, – отозвался Джинн спустя секунду. – Что означает сравнение с аравийской принцессой? Это фигура стилистики? Гипербола? Метафора? Или синекдоха?[43]
– Нет. Та девушка, которую мы посетили… Помнишь?
– Я ничего не забываю.
– Захра. Принцесса из рода фатимидов… Там был еще мужчина, Ахмет Салех. Он ее телохранитель.
Некоторое время Джинн размышлял, помаргивая голубыми глазками – наверное, с той целью, чтоб обозначить для меня процесс раздумий. Затем спросил: