– В таком случае, – вновь перебила я его, – может быть, обсудим наши дальнейшие действия. Если, разумеется, вы и далее намерены принимать в них участие.
– Похоже, у меня уже нет права выбора, – не слишком весело улыбнулся он. И именно это меня убедило, что от обычной его легкомысленности не осталось и следа.
Ксении Георгиевны поблизости не было, но на всякий случай я предложила Петру прогуляться к речке. И там поговорить спокойно. Я уже достаточно хорошо представляла себе героический характер нашей старушки, чтобы не сомневаться – стоит ей услышать из этой беседы хоть одно слово и понять причину нашего грядущего отъезда, как она тут же попытается нас успокоить и, скорее всего, уговорит остаться у себя в деревне на максимально продолжительный срок, не считаясь с грозящими ей последствиями.
Разговор этот получился недолгим и закончился довольно неожиданно… Но об этом – снова в следующей главе.
– Самое главное для нас сейчас, – неожиданно для меня сказал Петр Анатольевич, как только мы дошли до речки и присели на бережку, – выяснить, от какого дела отстранили вашего мужа. И по какой причине.
Этот вопрос не то, чтобы не интересовал меня саму, но до сих пор у меня никак не доходили до него руки. И тем своевременней он теперь прозвучал. Лишний раз я убедилась в том, что Петр Анатольевич не случайно занялся журналистикой: он всегда умел ухватить самую суть вопроса, и посмотреть на любое дело с самой неожиданной стороны.
– И тогда я смогу назвать имя нашего с вами главного врага, – уверенно закончил свою мысль мой спутник.
«Оказывается, наши мысли были весьма схожими, – подумала я. – Не об этом ли самом я размышляла перед тем, как отправиться на эту встречу? „Главный враг“ или „совершенный мастер“ – называй, как хочешь, суть от этого не меняется.»
И не успела я произнести этот короткий внутренний монолог, как Петр Анатольевич меня совершенно огорошил:
– А еще меня интересует, где Алсуфьев прячет Люси?
– Алсуфьев? – не смогла я скрыть удивления.
Нет, пожалуй удивление – это не то слово. Скорее изумления, шока, потрясения. Поскольку ничего подобного мне в голову не приходило, да и вряд ли могло прийти.
Соучастник, слуга «совершенного мастера» – все это я допускала в качестве гипотезы, но чтобы Алсуфьев сам прятал Люси – этого я не могла допустить даже теоретически.
– А почему вы решили, что это он ее прячет? – напрямик задала я ему вопрос.
– А разве вы этого еще не поняли? – в свою очередь удивился Петр. – Но это же очевидно.
Без зазрения совести он демонстрировал мне свое интеллектуальное превосходство, и в другой момент меня бы это обидело или даже разозлило. Но теперь мне было не до обид. Окажись его предположение верным хотя бы наполовину, и это бы все перевернуло с ног на голову, поэтому я предпочла спрятать свою обиду подальше, а вместо этого внимательно выслушать его доводы.