Послышался шорох, потом какой-то скрип. По всей видимости, Алексей взял стул и подвинул его к столу. Из-за того, что я ничего не видела, приходилось домысливать самой о действиях участников разыгравшейся сцены.
– Так, так, донос? – снова заговорил Долинский-младший. – Что же вы это, дяденька, такими нехорошими делами занимаетесь?
– Ради бога, Алексей, не кричи так, – взмолился Федор Степанович. – Вдруг кто-нибудь услышит.
Далее разговор уже пошел шепотом и я, как ни старалась, так больше ничего и не смогла разобрать, кроме разве что каких-то всхлипов и бормотаний. Через несколько минут стул снова загремел, и звук шагов начал приближаться к двери. Я, словно ветер, кинулась по коридору и едва успела завернуть за угол, ведущий в кухню, как в этот момент дверь кабинета открылась, и в открывшемся прямоугольнике света возникли Алексей и Федор Степанович.
– Нет, дядя, тебе послышалось. Видишь, здесь никого нет, – безразличным голосом проговорил Долинский-младший. – Наверное, ветер. И что это ты стал так всего бояться? Если ты будешь следовать, как я тебе советую, то ничего с тобой не произойдет. Да и со мной тоже. Так что учти, – Алексей повернулся и фамильярно похлопал Долинского-старшего по плечу.
Мужчины начали удаляться, а я прямиком направилась в свою комнату, по дороге размышляя обо всем увиденном и услышанном. Какой донос собирался написать Долинский-старший и почему он так испугался, когда Алексей его обнаружил? Эти мысли, словно назойливые мухи, кружились в моей голове. Но самым неутешительным было то, что ни на один из вопросов, которые задавала я сама себе, я так и не смогла найти какого-либо ответа.
К тому времени, когда я вернулась к себе, решение больше ни о чем сегодня не думать крепко утвердилось в моем сознании. Утро вечера мудренее, поэтому лучше все-таки лечь спать, чем думать неизвестно о чем.
Однако как я еще раз удостоверилась на собственном мучительном опыте, решить что-то – еще не значит сделать. Сон никак не шел ко мне. Все те же липкие мысли снова и снова возвращались в мою раскаленную от умственного перенапряжения голову.
Видно, не зря мне показался странным этот Алексей Долинский. Он наверняка замешан в чем-то грязном. Причем и дядюшка также осведомлен о деяниях родственничка, а может, является и сообщником в его грязных делишках. Вот только какие это делишки? Всю ночь мои мысли прыгали с убийства Волевского к услышанному ночью разговору. Но так ничего ни о том, ни о другом деле я не смогла надумать. Только к утру крепкий сон все-таки сразил мой молодой и уставший за день организм.