Именно тогда Булгаков и сказал себе: «Довольно глупости, безумия. В один год я перевидел столько, что хватило бы Майн Риду на десять томов. Но я не Майн Рид и не Буссенар. Я сыт по горло и совершенно загрызен вшами. Быть интеллигентом вовсе не значит обязательно быть идиотом… Довольно!»
Он начал писать, начал печататься. Но оба они с Татьяной понимали, что любовь их умерла, что судьба их брака предрешена.
Татьяна Николаевна – высокая, худая, в темных, скучных платьях – держалась так неприметно, так ненавязчиво, будто чувствовала себя посторонней в его жизни. И в литературе она ничего не понимала… Часто приходил ей на память один случай.
Когда Булгаков писал «Белую гвардию», он прочел жене молитву Елены к Богоматери: выпросить у Бога жизнь Алексея Турбина. Взамен Елена готова была навсегда расстаться с Тальбергом. А Татьяна не умела воспринимать литературную условность. Она знала, что все Булгаковы – атеисты, да и не такие они темные, чтобы верить, будто от молитвы кто-то выздоровеет. Поэтому сцена романа, которую прочел муж, показалась ей до того неправдоподобной, что она сказала Михаилу:
– Ну зачем ты это пишешь?
Ох, как он рассердился:
– Ты просто дура, ничего не понимаешь!
Он очень быстро забыл, как это было: когда писал «Белую гвардию», любил, чтобы Тася сидела около него, шила. Это было ночами. Вдруг у него начинали холодеть руки, он говорил жене:
– Скорей, скорей… горячей воды!
Татьяна грела воду на керосинке, Булгаков опускал руки в таз.
Это было что-то нервное. Возможно, от переутомления, от возбуждения. Татьяна не понимала, но воду грела быстро, подавала вовремя.
Ну да, она очень многого не понимала в его жизни, в его предназначении. Вообще она была просто мужняя жена – заботливая, домовитая, озабоченная только благом Михаила. Ребенка-то не было: еще в молодые годы, в пору увлечения мужа морфием, сделала аборт – Булгаков боялся, что ребенок родится больным, – ну и обрекла себя на бездетность. Михаил был ей и муж, и сын! Ради него она продавала вещи на рынке, стояла в очередях с карточками, что-то умудрялась готовить – и уставала так, что ей было не до литературных споров, не до любви.
Почему продавала вещи? Ну, Михаил Афанасьевич был ведь еще и игрок, так что денег в доме вечно не хватало.
Он был одержим манией игры. Например, будил жену в час ночи:
– Идем в казино – у меня чувство, что я должен сейчас выиграть!
– Да куда идти? Я хочу спать!
– Нет, пойдем, пойдем!
Проигрывался, разумеется. Наутро Татьяна все собирала, что было в доме, – несла на Смоленский рынок.
То есть она любила мужа как умела. А ему было нужно совсем иное. Она просто изжила себя в его жизни, Тася Лаппа…