Все это понятно, но мне требуется минутная передышка, чтобы решиться – и войти в подъезд. Окидываю взглядом – так и хочется ляпнуть: прощальным! – двор и обращаю внимание на женщину в мешковатом сером пальто, которая идет большими шагами, не разбирая дороги, ступая своими разношенными сапогами то в грязь, то в сугроб. Она без шапки, волосы стоят дыбом от ветра. Шея обмотана каким-то скрученным, затасканным шарфом неопределенного серо-коричневого цвета, и, ей-богу, его обмахрившиеся концы выглядят совершенно как края оборвавшейся веревки. Полное впечатление, что эта тетка собралась повеситься, а веревка возьми да оборвись. Жуткое сравнение, конечно, но оно моментально приходит в голову при виде ее. Лицо худое, со странными, остановившимися глазами, окруженными синяками. Она похожа на призрак из ночных кошмаров…
Стоп.
Я спотыкаюсь. Это не просто призрак из каких-то кошмаров вообще. Это мои кошмары! О том, как я проснулась рядом с убитым человеком. О том, как металась по коридору, а толстый железнодорожник преградил мне дорогу. А рядом стояла проводница с гротескно подмалеванными глазами, с безумным выражением лица.
Людей, на которых смотришь, можно сказать, со дна могилы, не так-то просто забыть. Тем более когда у них такие характерные лица.
Это она. Та проводница из восьмого вагона, с помощью которой меня выкинули на ходу из поезда.
Стою и не могу двинуться. Ноги так дрожат, что я боюсь рухнуть, если сделаю хоть шаг.
Между тем женщина в сером пальто входит в подъезд, куда только что намеревалась войти я.
Чувствую, что могу перевести дух. Могу даже ошеломленно покачать головой.
Ни-че-го себе! Она вошла в подъезд, где живет Долохов! Человек, который меня привез в Нижний после того, как я была выброшена из поезда!
Мать честная… Уж не комитет ли по встрече Ярушкиной Е. Д. собирается сегодня в квартире номер?.. А черт ее знает, какой там номер, помню, что эта нехорошая квартира находится на шестом этаже и принадлежит господину Долохову… Может быть, если немножко потусуется в этом грязном дворике, она увидит, как тяжелой походкой протопает в тот же подъезд и полный, обрюзглый черноволосый мужик, в котором есть что-то бабское?
Везет мне на гермафродитов, честное слово! Из одного поезда меня выкинул женоподобный проводник, в другом меня доставала мужеподобная пассажирка!
А вот, кстати, о мужике. Могу спорить на весь свой сегодня полученный и еще до конца не потраченный гонорар, что его фамилия будет – Долохов!
Такое подозрение уже приходило мне в голову, теперь оно превратилось в уверенность.