– Но ты любила его? Скажи, любила?!
– Я никогда в жизни не любила никого, кроме тебя...
(«Я снова что-то путаю, или она рассказывала, что ее еще маленькой девочкой отправили в монастырь, но там случился у нее роман со священником, после чего родители отказались от легкомысленной дочери, и она отправилась в индусский храм учиться ритуальным танцам?»)
...Да, меня домогались многие мужчины, и, случалось, я им отвечала, но любовь... Поверь, я поняла значение этого слова лишь в тот день, когда увидела тебя, мой милый мальчик.
– Маргарет, я тоже не знал любви до той минуты, как встретил тебя. Даже не понимал, что она такое, слушал рассказы приятелей с усмешкой. Но теперь... Как бы я был счастлив жениться на тебе! Если бы не моя семья, если б не предрассудки моих родителей! Ты принадлежишь к другой религии...
– Я изменю ей. На самом дел мне безразлично и католичество, и протестантство. Ради тебя я готова сделаться ортодоксальной христианкой.
– Наша церковь называется православной.
– Я стану православной, если ты хочешь.
– И еще не все. У нас косо смотрят на браки с иностранками, а ты не то англичанка, не то немка, не то француженка, не то голландка, не то индуска...
– Я выучу твой ужасный, варварский язык и стану русской.
– А главное... понимаешь... я-то не замечаю, не чувствую, но моя семья... ведь ты...
– Ну да, я знаю, что старше тебя. Но разве, глядя на нас рядом, это можно сказать?
– О да, ты выглядишь, как девушка, но моя семья...
– Я больше не могу слышать, как ты лепечешь – моя семья, моя семья... Что нужно твоей семье?!
– Ей нужны деньги. Если бы у тебя было приданое в миллион франков, тогда, конечно, моя семья согласилась бы.
– Миллион франков?! И ты станешь моим? Мы сможем обвенчаться?
– Да. Я говорил с родителями. Они уже дали свое согласие. Они не хотят стоять на пути к моему счастью, но все же против, чтобы я женился на бесприданнице, да еще...
– Да еще невесть какой национальности, невесть какого вероисповедания, к тому же вдвое старше тебя? Хорошо, ты не женишься на бесприданнице. Я достану деньги. Но тогда мне немедленно нужно уехать в Париж. Ты будешь меня ждать? Ты... не станешь засматриваться на сестер милосердия, на этих глупых девчонок, которые так и вертятся вокруг тебя?
– Ох, у меня теперь, после ранения, остался всего один глаз, да и тот устремлен лишь на тебя, Око дня, моя Мата Хари!
Ее имя и впрямь означало «Око дня», то есть «Солнце». Звучало не слишком-то скромно, конечно, но она давно усвоила, что скромность только вредит женщине, если она одинока и может рассчитывать лишь на себя... ну и, конечно, на всех тех многочисленных мужчин, которые снуют вокруг нее, словно шмели возле пышной розы.