Она захохотала, а Лариска подхватила.
Так, громко смеясь, они довольно долго брели по пустым улочкам маленького пригородного поселка, ориентируясь на гул многоголосого шоссе, и вот наконец впереди показалось оно само. Здесь девчонки разом подняли руки, и не прошло и десяти минут, как обе оказались при деле. Уже смеркалось, дневные заботы отходили на задний план, темнота несла с собой мужские желания, удовлетворять которые что Лариска, что Алка умели как надо. И без разницы, трезвые они в это время или в дымину пьяные. Профессионализм или есть, или его нет. Но если он есть, его не пропьешь!
Из дневника Жизели де Лонгпре,
20 февраля 1814 года, Мальмезон
Некогда взяться за дневник. Мадам болеет, капризничает, нервничает, не находит себе места. Все не по ней! Я то готовлю ей чаи, то ставлю компрессы – обостряется мигрень, то читаю в газетах последние новости, стараясь выбирать те, где речь не идет о войне, но все пропитано только войной, более того – предчувствием неминуемого поражения! Хотя проблески надежды поначалу мелькали на нашем унылом горизонте и чудилось, вот-вот разгорится зарево новой победы. Двадцать седьмого января император был в Шалоне, выбил врага из Сен-Дизье, двадцать девятого наткнулся на патруль свирепых казаков, но счастливо избежал смерти, тридцатого отбивал атаки под Бриеном… Февраль тоже прошел под знаком победы. Объединенные силы союзников превосходили нашу армию в десять раз, однако император одержал верх под Монмирайлем, Шампобером, Шато-Тьери и Бошаном. Однако сегодня из Италии пришел слух об измене Мюрата. Оказывается, еще одиннадцатого января неаполитанский король вступил в переговоры с австрийцами и подписал договор: в обмен на то, что за ним сохраняется титул, он позволяет английскому флоту войти в Неаполитанский залив, а свои войска обращает против принца Евгения! Евгения Богарнэ…
Ах, как будто мало Мадам той тревоги, которую она испытывает за императора! Теперь к этому прибавилась неизбывная тревога за сына. О, конечно, принц Евгений всегда участвовал в военных действиях, однако он сражался против явного, известного врага. А теперь в стан врага перешел один из ближайших друзей и соратников – Иоахим Мюрат! Муж сестры императора Каролины!
Мадам не сомневается, что именно «эта стерва» (она ненавидит что Каролину, что Полину Бонапарт, которые некогда очень старательно вбивали клинья между государем и его ветреной супругой!) подстрекала слабовольного Мюрата и подтолкнула его к измене!
Конечно, это не добавило Мадам ни хорошего расположения духа, ни здоровья…