Да нет, не тесен, не тесен! Телефон «Барбариса» – 30-20-19, похоже, но не до такой степени, чтобы сразу лезть из-за этого на стенку. А ты полезла, дорогая.
Поэтому давай-ка живенько спускайся с этой стенки и жми на семерку, ты и так кучу времени потратила, там, наверное, с Инной Простаковой все проблемы уже решены.
Госпожа Простакова – это откуда? Ага, «Недоросль»! Вот если бы Влад тогда в «Барбарисе» спрашивал, кто написал «Недоросля», можно спорить, что вообще никто не ответил бы. Кроме Алёны Дмитриевой. Денис Фонвизин, вот кто! А еще он написал комедию «Бригадир», и фамилия его раньше писалась не в одно слово, а через дефис: Фон-Визин, вот так!
Лифт остановился. Алёна положила телефон Юрия в карман курточки, вышла на площадку и уже поднесла было палец к кнопке, как увидела, что дверь приоткрыта. Понятно – для нее оставили, чтобы не отвлекаться на звонок.
Она осторожно вошла в просторную прихожую, в которой не было ничего, кроме зеркала на стене. А куда здесь вешают одежду? Наверное, вон в ту нишу, но ладно, не полезешь же туда без ведома хозяев, придется так и остаться в куртке, благо, тут нет никого, свихнувшегося на чистоте, вопящего в священном ужасе: «В верхней одежде?! В обуви?! Куда?!»
Алёна с сомнением посмотрела на пол. Да, и в мыслях нет разуваться здесь.
А где все?
Из прихожей вели две двери, обе аккуратно прикрытые.
Из-за одной слышался спокойный, как течение лесной реки, голос Юрия. За второй было тихо. Алёна осторожненько потянула дверь, за которой раздался голос доктора Литвиненко, заглянула в образовавшуюся щелочку – да так и ахнула.
Не каждый день увидишь такую картину, как та, что ей открылась!
Посреди комнаты в позе, отдаленно напоминающей позу танцующего Шивы: на одной ноге, другая, согнутая в коленке, впереди, одна рука над головой, вторая прижата к боку (еще восемь, имеющихся у Шивы, отсутствуют) – стояла голая девица. Всем хорошая девица, как выразился бы любимый Булгаков, кабы не портила ее боевая раскраска, нанесенная на тело. То есть о боди-арте Алёна слышала, конечно, – более того, ее добрый друг, знаменитый нижегородский художник по прозвищу Леший, очень активно этим искусством промышлял, однако здесь потрудился какой-то сумасшедший. Более всего девица напоминала даже не картину, а палитру художника, где тот смешивает краски абы как, безо всякого смысла. Причем преобладали черно-фиолетовые тона, с редкими промельками зелени и интенсивной серебрянки. Поскольку Алёна была барышня начитанная, эрудированная, кое-что знала о мифологии разных стран, в том числе индийской, то она тотчас сочла, что раскрашенная девица более напоминает не бога Шиву, а злую богиню Кали. Как известно, ее называли черная Кали – и за цвет кожи, и за свирепость нрава.