.
– Понятно.
– Короче, дело было так. Я эту нашу дачу ненавидел и практически туда не приезжал. Но мама заболела и послала меня вечером полить там всякую хренотень, помидоры, огурцы, клубнику… Всё, короче. Я поливал, торопился успеть на последний автобус. У меня всё рассчитано было по времени, я закончил, убрал шланг, выключил насос, закрыл сарайчик, где у нас была скважина, собрал клубники полведерка и рванул на автобус. Еще мчался как пес, помню, боялся опоздать. Не опоздал, даже ждать пришлось. Потом этот «Лаз» или как его там причапал – ужас, древность, уродство, сплошной чад и гарь, место ему только на свалке! – и шофер сказал, что обратно в город не поедет, бензонасос у него полетел. Тогда народ потащился на трассу ждать последнего автобуса из Богородска, проходящего. Я тоже пошел, полчаса прождали, и того автобуса нет, кто-то сказал, мы опоздали. Что делать, думаю? Маманя там с ума сойдет. И тогда я вспомнил, что у нашей соседки, жены того журналиста, есть сотовый. Думаю, пойду и попрошу позвонить домой, маме. Вернулся на дачу и постучал к ней в калитку.
– А она там осталась ночевать?
– Ну да, я видел, как она поливала свой участок, а потом ушла в дом. Мужа ее в тот вечер не было, он вообще редко приезжал, она там одна колготилась. В основном возилась с клубникой и с цветами. У нее вообще цветы дуриком росли – ирисы и гладиолусы, я таких потом никогда в жизни не видел, каких-то фантастических оттенков, огромные… Вся деревня ходила на них смотреть. Ну вот. Я постучал в калитку – никто не выходил. Думаю, телевизор, наверное, смотрит. Я перелез через забор, подошел к крыльцу и увидел ее платье. Она в этом платье поливала свои цветы. Ничего особенного – платье обыкновенное такое, голубое в белых цветочках, старое уж, оно на ней висело, как на вешалке. Она вообще, эта соседка, раньше была такая… пухленькая, а потом вдруг – раз, и похудела. Стала шмотки эффектные носить в обтяг, ну а на даче одеваются же кто во что горазд, вот она и носила свои старые вещи. Я, помню, видел один раз из-за забора, как она, смеясь, это платье чуть ли не два раза вокруг себя обернула и мужу показала, а у него такое лицо злое стало… Ему, наверное, не нравилось, что она похудела.
– А вам?
– Что мне?
– Вам нравилось, что она похудела? Она вам вообще нравилась?
– Да, так она была ничего, улыбка веселая, она очень вежливая, со всеми на «вы», даже со мной. А впрочем, мы с ней почти и не говорили-то, здрасьте – до свидания.
– И тем не менее вы замечали, как она одевается.
– Ну, замечал. И что?