– Ну, с ними я уж сам как-нибудь разберусь.
– Да, извините. Я, конечно, не должна была простирать свою заботу о вас настолько далеко. Извините.
– Да ничего, вы меня извините, если был резок.
– А вы уже сообщили семейству радостную весть?
– О том, что в оном семействе намечается прибавление? Да сообщил…
– У вас очень выразительный голос.
– Что?
– Я имею в виду, что по вашему голосу вполне можно понять реакцию вышеупомянутого семейства.
– Нет, уверяю вас, тут никакой моей выразительности не хватит. Первый раз услышал, как дочка матерится.
– Дочка? Да, это круто…
– Главное, все можно было выразить простыми словами и гораздо короче: «Если бы ты на дуре Юльке женился, то еще как-то понять можно было бы, она хоть красотка, а то на какой-то…» Извините, это как бы цитата…
– Да ничего страшного, вы продолжайте, не стесняйтесь.
– Нет уж, я лучше постесняюсь. Одно скажу: я мигом вспомнил ее маменьку покойную. Вот бы порадовалась, сказала бы: «Ну вся в меня девочка! Моя дочь была – моей и осталась!»
– Понятно. А кстати, если не секрет, отчего ваша жена умерла? И когда? Извините, конечно, если мой вопрос покажется вам чрезмерно бесцеремонным…
– Да нет, почему, вы вправе это знать. Только интересно, какого ответа вы от меня ждете? Как в том анекдоте: «Грибочков поела»? Или наоборот: «Грибочки есть не хотела, оттого и умерла»? Нет, произошел совершенно нелепый случай, из тех, которые принято называть несчастными. Вдовцом я стал полтора года назад. Лариса пошла в подвал за картошкой… Да, понимаю, что вы сейчас подумали: неужели мужчины в доме нет, что бедная женщина должна сама идти в подвал за картошкой? Да, если честно, меня в тот подвал месяцами не загнать было, хозяин и помощник я никуда не годный. И в то время, когда Лариса пошла за картошкой, меня тоже не случилось дома…
– А вы где находились, позвольте полюбопытствовать?
– «Узнают коней ретивых по каким-то там таврам…» А по каким, кстати?
– «По их выжженным таврам».
– Вот именно. Коней – по таврам, а детективщиков – по вопросам! Но давайте все по порядку. Короче, пошла Лариса в подвал, набрала картошки, а выходя, поскользнулась на одной из них, давно, видимо, из ящика выпавшей и подгнившей, расквашенной, упала – и затылком об угол ящика. Ящик был очень тяжелый, не просто дощечки сбитые, а на совесть сколоченный старый сундук, окованный железом. Когда мы в этот дом переехали, он нам от прежних жильцов остался. Сдвинуть его с места было никак нельзя, вот мы и стали использовать его для картошки. Ну, короче, она упала затылком на его угол… Так я ее и нашел.