Эмма постаралась выкинуть из головы воспоминания об этих женщинах и их малышках. Они отвлекали, раздражали, мешали думать, а сейчас нужно было собраться, собраться… Хорошенько собраться! Быть во всеоружии!
Роскошная выставка. Такие богатства! Мебель, картины, скульптура прошлых веков, достойная музейных экспозиций. Цены… о да! Цены – закачаешься. Да, во Франции не жизнь, а сказка… для богатых любителей антиквариата. Это вам не Россия, разграбленная, разоренная своими и чужими ворами, причем своими-то даже еще безжалостней, чем чужими…
Эмма прошла мимо огромного пустого ресторанного зала, высоченные окна которого выходили на скаковое поле. И снова – стенды, стенды… Роскошные, прекрасные вещи вокруг… Как будто она оказалась во дворце!
Однако народу – раз, два и обчелся. Маловато зрителей для публичного скандала, задуманного Фанни! Впрочем, ее дурацкий план всяко похерен, а вот для плана Эммы чем меньше свидетелей, тем лучше.
Так, табличка с номером 406. Стенд выгорожен ломаным четырехугольником, картины снаружи, картины внутри, из центра выгородки доносятся мужские голоса, значит, Эмме нужно именно туда…
Она оглянулась – напротив, между стендами со скульптурой, мелькнула стройная фигура в черном. Секьюрити? Или… Что-то знакомое почудилось Эмме. Или не почудилось?
Она зашла за перегородку.
Та-ак… Напрасно Эмма волновалась, что Фанни все напутала: вот он, Андрей Валентинович Илларионов, собственной персоной. Такой же, каким Эмма запомнила его по той первой встрече в нижнем зале д’Орсе: лощеный, уверенный в себе, источающий невероятную, просто-таки юношескую жизненную энергию, такой же привлекательный. И такой же сексуальный. Забавное ощущение – почему-то Эмме вдруг почудилось, что с той самой первой встречи с Илларионовым она мечтала оказаться с ним в постели… Есть во всем этом, воля ваша, нечто… роковое, нечто шекспировское, не побоимся этого определения!
И немедленно Эмма вспомнила свое лицо, каким оно отражалось в зеркале над раковиной.
Забыть об этом! И как можно скорей! Что бы там ни плела вчера бедненькая пьяненькая Фанни насчет эдипова комплекса, на такую мымру, какую она сегодня собой представляет, этот плейбой даже не взглянет! Ну и ладно. Главное – завоевать его доверие. Любой ценой! А постель… ну, это уж как повезет. И вообще, постель – не главное в жизни.
«Да-а? Ну ты, кажется, стареешь! С каких это пор постель перестала быть для тебя главным?» – ехидно спросил внутренний голос.
«С тех самых!» – зло огрызнулась Эмма и приблизилась еще на шажок к объекту своих изысканий.