– У него хоть есть разрешение на ношение оружия? – спросил Илларионов.
– Есть, – глухо пробурчала Эмма, не поднимая лица. – Достал где-то за большую взятку. В разрешении сказано, что он служит в числе охраны одного богатого русского по фамилии Илларионов.
– Что?.. – Илларионов так и покатился со смеху. – Значит, парень – мой охранник… Лихо придумано! Ну и наглецы же вы с сыном! Полагаю, вы принимали участие в разработке этой затеи? А ведь вы не выглядите циничной, жестокой. Вы кажетесь такой…
– Слабой, неуверенной в себе? – усмехнулась Эмма. – Вы правы, это так.
– Ну, бросьте, слабой я не назвал бы вас даже с закрытыми глазами, – оценивающе глянул на нее Илларионов. – Вы выглядите… запутавшейся. Не знающей, куда идти дальше. И очень усталой от всего того, во что оказались замешаны.
Эмма резко вскинула голову и уставилась прямо перед собой, ничего не видя от мгновенного шока.
– Ладно, если полиция обратится ко мне, я подтвержу эту чушь, – проговорил Илларионов. – Может, и проглотят. Французские полисье удивительно доверчивы, особенно когда речь идет о загадочной славянской натуре. Неохота им с нами связываться, мы ж такие…
– Подтвердите? Почему? – перебила Эмма, поворачиваясь к нему.
– Ну вы же сказали, что он пытался мстить мне за отца, – пожал плечами Илларионов. – А я, чтоб вы знали, всегда восхищался Гамлетом. Но при этом никогда не осуждал королеву. Женщина всего лишь игрушка для мужчины, она приспосабливается к ситуации или приспосабливает ее для своей пользы. Королева выживала как могла, Шекспир слишком сурово наказал бедняжку. Впрочем, он пытался дать ей шанс, ее предупреждали: «Не пей вина, Гертруда!»
Значит, женщина всего лишь игрушка для мужчины? Ну-ну…
– Куда мы едем, к вам или ко мне? – спросил Илларионов после недолгого молчания.
– Что?!
– А что такого? Нам нужно поговорить. Вы обещали объясниться. Не надейтесь, что я стану выгораживать вашего оболтуса, не получив взамен подробнейшего рассказа об всем, и прежде всего о том, как вы меня нашли, как смогли подобраться ко мне столь близко.
«А вот этого тебе лучше не знать, не то твои взгляды на женщину претерпят слишком болезненную ломку!»
– К вам я не поеду, – глухо сказал Эмма. – Я видела ваш дом. Мне там не место.
– Это еще почему? – вскинул брови Илларионов.
– Не того поля ягода. Не впишусь в интерьер. Вот эта ваша… рыжая… это да!
– О, так вы и адрес знаете, и Катрин видели? – Илларионов покачал головой. – Далеко забрались. Кстати, Катрин уверяет, будто волосы у нее золотистые. Хотя, пожалуй, она и в самом деле рыжая. Даже вульгарно-рыжая. Как я раньше не замечал? Но зря вы считаете, что не вписались бы в мой интерьер. Хотя как угодно, мое дело предложить, ваше дело отказаться. Тогда едем к вам? Какой адрес?