Отец находился в глубоком забытьи и ни на что не реагировал, хоть иглой его коли, хоть огнем жги – ничего не чувствовал, хрипло дышал, и глаза его были неподвижны, закачены. Иногда его гнуло в дугу, и он лежал, запрокинув голову, с искаженным судорогой лицом. Пульс почти не прощупывался. Страшно, конечно, но мать очень внимательно следила за ним, и чуть ей казалось, что признаки могут быть опасны для жизни, как незамедлительно вводила ему в вену глюкозу, а потом, когда сознание отца прояснялось, поила его горячим сладким чаем – таким сладким, что чуть ли не ложка в нем стояла.
На некоторое время после таких сеансов отец становился вполне управляем. Он, правда, переехал на отдельную квартиру, но постоянно приходил к Эмме, во всем с ней советовался и содержания семью не лишил, а им, строго говоря, только это и было нужно. Узнать, где именно спрятаны бриллианты, они хотели просто для страховки.
И правильно делали, что страховались. В январе прошлого года у отца снова поехала крыша. Загорелось ему мотаться в Москву, там оставлять деньги в антикварных салонах. А еще он начал играть… В Нижнем по-крупному игра не шла, то есть, может, и шла, но он не хотел в родимой большой деревне светиться, вот и шлялся по клубам в Москве. И Эмма почуяла неладное…
Мать снова принялась за свои фокусы с инсулином, и отец проговорился о двух вещах: во-первых, где именно прячет бриллианты, а во-вторых, что он может однажды поехать в Москву и не вернуться.
Наверное, надо было просто отобрать у него тайник, этот поганый очечник (они потом диву давались, как им в голову не пришло, что камни именно там, но ведь и вправду было нелегко додуматься, что все так просто!). Но они еще не дозрели до примитивного грабежа. А потом, когда дозрели, отец уже жил отдельно и очень берегся. И вообще, ну, отняли бы они камни, а он бы потом их поубивал. От чокнутого всего ждать можно. Нет, надо было действовать похитрее. И вот, когда отец проговорился, что намерен свалить в Москву, они придумали план…
Мать узнала, что существует такое лекарство от гриппа, которое особенно показано диабетикам, потому что резко понижает содержание сахара в организме. В лекарство это входит хлорпропамид, причем в большом количестве. Сам по себе он ничего особенного не представляет, но резко усиливает действие инсулина. Эмма как раз тогда прибаливала, вот она и стала в присутствии отца всем им, Роману и матери, говорить, что лучше этих таблеток ничего на свете нет, а они поддакивали. В день отъезда с утра пораньше Эмма вызвала к себе отца: посидеть над какими-то там налоговыми документами. Он пришел, сели пить чай. Она подлила ему в чай снотворное: немного, чтобы чуть-чуть отключился. И немедленно вызвала Галину. Та провела сеанс инсулиновой терапии. Отец после комы очнулся, поспал немного, встал чуть живой. Боялись даже, что перестарались, что он решит в Москву не ехать, но нет: твердо сказал, что отправляется на вокзал, хоть и очень плохо себя чувствует.