– А чого ж тоди?
– Выражайся на языке той страны, в которой живешь! – скривил губы гость. – Тут тебе, друже, не какая-нибудь западенская батькивщина!
Сыч опять люто сверкнул очами, но опустил голову, промолчал. Гость тоже выждал паузу, а затем заговорил – негромко, внушительно:
– Давай договоримся о терминах. Повторяю: нам плевать на твое боевое прошлое. Как только ты сделаешь то, что нам нужно, я передам тебе лично в руки папочку, в которой лежат с десяток подобных кошмарных фотографий, распечатка твоего досье, а также дискета с этим самым досье. Все это изъято из штаба «Вольницы». Когда наше дело будет сделано, все файлы на Сыча в компьютерах «Казачьей правды» и «Вольницы» будут немедленно уничтожены. Можешь в этом не сомневаться. Кроме того…
Гость сделал еще одно эффектное движение рукой – и поймал в ладонь выпавшую из рукава куртки пачку денег в пластиковой банковской упаковке.
– Здесь пять тысяч долларов. Это аванс. По окончании работы ты получишь еще столько же. Разумеется, если будешь мне помогать, а также оставишь дурацкие попытки то и дело чесать под мышкой. Овчинка выделки не стоит, поверь! Сейчас тебе выгодно сотрудничать со мной. Как говорится на вильной Вкраине, голодранцы усих краин, в едину купку – геть! Что в переводе на нормальный человеческий язык означает: пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Он с наслаждением поймал взглядом судорогу, пробежавшую по лицу хохла-убийцы.
– Получишь деньги, документы – и ты вольная птица. А я уйду, откуда пришел, и наши пути никогда больше не пересекутся. Как, согласен работать на таких условиях?
Сыч окинул его медленным взглядом своих влажных воловьих очей. Он увидел высокого худощавого человека, который стоял, сунув руки в карманы, чуть склонив к плечу непокрытую голову, и холодновато улыбался. Во всем его облике было спокойствие – непоколебимое спокойствие бесстрашия. Находясь наедине с убийцей, он был абсолютно бесстрашен, словно за его спиной стояла такая сила, рядом с которой даже мстительные казаки из «Вольницы» – просто мальчишки.
Сыч покосился на пачку в пластиковой упаковке. Да, он знал имя этой силы. Она зовется – Деньги. И ей в самом деле бесполезно противостоять.
– Годится, – сказал он. – Чого треба сробить? То есть это… чего делать-то?
* * *
Загадочной гулявицей оказалась самая обыкновенная голубка. Дома Александра прочла про нее в словаре и пожала плечами: а печь тут при чем? Сказано же было – «бежишь, как гулявица по печи». Придется, видимо, спросить самого Филатова. Нынче после обеда у нее опять с десяток вызовов в Высокове, не миновать встречи с ехидным стариком.