Мало того, что всегда расфранченная Агния Михайловна была одета в изношенное пальтецо, – из-под него торчали полы какого-то затрапезного халата с рваным подолом. В таком только полы мыть, честное слово. А еще лучше – им самим мыть полы!
Агния Михайловна опустила глаза, посмотрела на свои ноги в каких-то опорках – и нахмурилась. Покачала головой, а когда посмотрела на Александру вновь, та увидела, что на бледное, ненакрашенное лицо возвращаются отблески жизни.
– Господи, – прошелестела гадалка смущенно. – Да что же это я? С ума сошла! В сенях старье всякое понавешано, в котором помойное ведро выношу или в курятнике убираюсь. И надела, и пошла! Совсем спятила старуха. Подкосило меня…
Она качнулась, и Александра едва успела подхватить гадалку под руку.
– Пойдемте-ка в дом. Надо переодеться. Вы вообще спали? И что-нибудь ели сегодня?
– Какое там! – Агния Михайловна слабо махнула рукой. – Как узнала про Наденьку…
– Про Наденьку? – Александра приостановилась. – Про Надежду Лаврентьевну? Что с ней?
– Помнишь ее? – Измученное лицо осветилось подобием улыбки. – Лучшая подружка моя была, старинная. Была, вот именно. – Она скорбно перекрестилась. – Мы еще в детский садик с ней вместе ходили, потом в 1-ю школу. Вместе женихов на фронт провожали.
Александра недоверчиво покосилась на свою спутницу. Ну, в школу ладно, а вот насчет детского садика… Ей сколько, Агнии Михайловне, лет семьдесят пять? То есть она года с 24-го? Это ж пещерный век! Ну какие тогда могли быть детские садики?! Или все-таки были? Честно говоря, Александра считала их достижением развитого социализма…
В просторной горнице, как всегда, чистота и порядок, но такое ощущение, что все выстужено. Александра стащила с обессиленной хозяйки безобразное пальто, опорки и платок, с отвращением покосилась на линялый халат и сказала сурово:
– Где ваши платья висят? Вот в этом шкафу? Одевайтесь. А я чайник поставлю.
Вышла на кухню. Чайник у Агнии Михайловны был модерновый, «Ровента» с золотой спиралью, согрелся в одно мгновение. Александра заварила его, начала наливать.
– Спасибо, Саша, ты садись за стол, теперь уж я сама.
Агния вошла – в черном платье, лоснящиеся тяжелые волосы причесаны, как всегда, гладенько, пробор – белая ровненькая ниточка точно посередине головы. Вот только не накрашены ресницы и тоненькие брови. И какие же у нее усталые, заплаканные глаза!
Из буфета появились крохотные рюмочки и бутылка коньяку. «Дербент» – ого, теперь такое и не укупишь! Правильно, Агнии Михайловне обязательно надо выпить, чтоб восстановить силы. И, похоже, Александре придется сегодня поступиться своими железными принципами, перекусить за компанию с хозяйкой, которая уже взбивает омлет. Никуда не денешься – надо помянуть бедную Надежду Лаврентьевну.