– Нет...
В голосе, мгновение назад отчетливо-начальственном, прорезались робкие, даже испуганные нотки, и тогда Веня интуитивно добавил в собственный голос металла:
– И что, он так и не появлялся?
– Нет... – уже совсем сбились на лепет в избирательном штабе. – Вы... это из милиции звонят, да? Но Данила не появлялся, честно, я сразу позвоню вам, как мы договорились, сразу сообщу, как только о нем хоть что-то станет слышно, хоть какое-то известие появится.
– Ах ты, стукач! – с сердцем сказал Веня и отключился.
Покачал головой, злясь и на неведомого собеседника, и на себя самого. Ну и к чему эта вспышка интеллигентской порядочности? Парень убежден, что исполняет свой гражданский долг, его небось уверили, что Холмского разыскивают как возможного преступника. Он не виноват, что из Вениной головы так и не выветрились вбитые с детства принципы насчет ябед и доносчиков... Ведь именно следуя этим накрепко вколоченным принципам, он не может себя заставить явиться в милицию и сообщить, что беднягу Холмского следует оставить в покое, что убил Сорогина совершенно другой человек!
Вот ведь дурь, а? Дурь несусветная! Ломает голову, как избавить от преследования почти незнакомого человека, и при этом не может пойти единственным возможным путем: донести на другого, столь же незнакомого, – на истинного убийцу, между прочим.
И вся штука заключается лишь в одном: он органически не может донести! Ни на кого. Вот такая железобетонная, негибкая, негражданственная у него психика.
Веня сидел и ругал сам себя, задумчиво глядя на дисплей мобильника, на котором все еще оставался высвеченным только что набранный им номер, как вдруг, по странной прихоти ассоциаций, вспомнил другой дисплей с другим высвеченным номером. 319-40-62... да, именно такой номерочек высвечивался на дисплее телефона в квартире убитого Сорогина, прежде чем Веня своей шаловливой ручонкой не отключил по дурости телефон и не стер все номера, которые находились в его памяти. Даже не подумал тогда, что эти телефоны оказались бы незаменимыми для милиции! Может быть, кто-то из абонентов раскрыл бы милиции инкогнито Сорогина, и именно это послужило бы отправной точкой для поисков Вятского!
Да, куда ни ткни, всюду напортачил доктор Белинский.
Он думал так, а между тем руки оказались, как это часто бывает у врачей, и особенно – у хирургов, проворнее головы. Они нажали на нужные кнопочки, и на дисплее теперь высветился номер: 319-40-62.
– Алло? – почти немедленно отозвался женский голос. – Алло, кто это? Говорите!
– Извините, – рывком снявшись с ручника, выпалил Веня. – А куда я попал?