– Что, серьезно? Ну, тогда договорились. Поможете мне и собирать, и чистить. Только я сначала в душ, хорошо?
– Конечно. А вы что, бегали?
– Ага.
Лера подавила мгновенное побуждение рассказать ему о пугающем случае. Не хотелось портить настроение. И вспоминать о такой гадости не хотелось. Куда приятнее было унести с собой воспоминание о его янтарных глазах, о том, как он смотрел на нее, на лямки топика, врезавшиеся в плечи, на грудь, обрисованную мягкой, влажной от пота тканью. Не просто так смотрел, а... как-то так!
Наверху, выбравшись из ванны и вытираясь, она не утерпела – глянула в окно. Алекс все так же сидел на краю колодца и таращился вверх. Их глаза встретились, и Лера покрепче прижала к груди полотенце. Отшатнулась, но тут же пожалела, что не опустила полотенце. Пусть бы посмотрел...
Пусть бы посмотрел?! Да что это с ней происходит? Что делается?!
Теперь немножко страшно стало идти с ним в сад. Нет, конечно, не его проснувшихся мужских инстинктов она боялась. Своих собственных. Женских!
Но отступать уже было глупо. Поэтому она упаковалась в джинсы, рубашку с длинными рукавами, да еще и дождевик надела. Второй дождевик внизу – под лестницей их висело несколько – прихватила для Алекса:
– Наденьте. Говорю же, там натуральный джангл. Исцарапаетесь совершенно. Ну, пошли?
– Пошли. А наши голубки еще спят?
– Спят. Надо думать, они не скоро встанут.
– Очень на это надеюсь.
Вот и ломай голову над тем, к чему это сказано. Ломай голову над тем, что за странное выражение в янтарных глазах. Настороженное? Ждущее?
Лера прихватила корзинку, шест – сбивать сливы с верхних веток – и большой-пребольшой ржавый ключ, который еще вчера показала ей Николь. Этим ключом следовало отпереть огромный ржавый замок, висевший на тяжелой ржавой цепи, которая кое-как скрепляла замшелые планки старой-престарой калитки. Она со скрипом поворачивалась на ржавых петлях. Все правильно, именно за такой калиткой и должен был таиться сад, заросший настолько, что шаг вправо, шаг влево от тропинки приравнивался к подвигу первопроходца. Деревья обвиты плющом до такой степени, что сразу не определишь, какой они породы. Да, по этой траве не пройдешь босиком. Кругом крапива, крапивища. Сливы собираешь в ней, словно на минном поле. Одно хорошо: комаров нет. В эту пору в Нижнем они заживо съедают...
А вот полянка без крапивы. Трава высокая, вся в мелком сиреневом цвету. Лаванда, что ли?! А пахнет-то как!
Корзинка наполнялась медленно. Не то чтобы Алекс очень неловко орудовал шестом, а Лера неуклюже подбирала сливы. Но как-то так получалось, что они беспрестанно обменивались взглядами, и постепенно взгляды эти становились все более долгими, а промежутки между ними – короче и короче. Наконец вышло так, что Лера просто не смогла нагнуться за очередной россыпью мирабели. Нет, не потому, что так уж не хотелось. Просто зацепилась поясом дождевика за какую-то колючку и застыла – ни тпру ни ну.