– Дура, дура! Ну куда ты лезешь?! – вдруг воскликнул он отчаянно. Тотчас спохватился, испуганно поднес трубку к уху и успокоился, услышав короткие губки.
Слава богу, его неосторожного выкрика никто не мог услышать.
Ладно. Половина дела сделана: Майя приедет.
И он набрал знакомый номер, чтобы доложить кому следовало о первом успехе.
Между тем «обаятельный трепач» что-то помалкивал. Лида вскинула голову и встретила его внимательный взгляд.
– Ох, Лида, Лида… – пробормотал Марк Соломонович. – Вы, интересно, отдаете себе отчет в том, что толчок всей этой истории был дан много лет назад, одним зимним вечером, в ТЮЗе? Вы понимаете, о чем я говорю?
На мгновение Лида задохнулась. Понимала ли она!..
– Это вам Сережа сказал? – пробормотала она наконец.
– А кто же еще? Надеюсь, вы не в претензии на него за это? – вскинул брови Амнуэль. – Разумеется, я строил линию защиты на той ненависти и презрении, которые питал Сергей к Майданскому. Эта история произвела свое благоприятное впечатление и сыграла какую надо роль. Послужила смягчающим обстоятельством для Сергея. А личность «несчастной жертвы» утратила немало обаяния, которым пытался наделить ее прокурор! Думаю, если бы я мог пустить в ход ту информацию, которую дала мне Майя Михайловна, ну, скажем, относительно того, как она выходила замуж за Майданского, то это вызвало бы еще большее отвращение к убитому. Увы, она рассказала мне о себе при одном определенном условии: сохранении строжайшей тайны. К тому же плохой это был человек или хороший, но Сергей все-таки убил его, вдобавок из оружия, носить которое не имел права, вдобавок будучи мастером-разрядником по стрельбе, так что линия на то, будто пистолет сам по себе взял да и выстрелил, была сломана обвинением в самом начале, я ее даже не разрабатывал, чтобы, наоборот, всего не испортить. И все же именно благодаря Майе Михайловне ваш брат получил гораздо меньше, чем мог бы получить. Знаете поговорку: чем больше дают, тем меньше дают?
– Вы хотите сказать… – пробормотала Лида, но наткнулась на предостерегающий взгляд и благоразумно осеклась. Если даже этот загадочный человек дает ей понять, что деньги Майи пошли на… ну, скажем, так: на смазывание рельсов, по которым катилось милосердие суда, то лучше не говорить этого вслух. Иначе Амнуэль будет вправе вновь назвать ее дурой.
– Между прочим, если быть на то пошло, – витиевато выразился в эту минуту адвокат, – я вам хочу объяснить позицию Майи Михайловны. Да, конечно, тем вечером она стала не просто богатой, но весьма богатой вдовой. Но штука также и в том, что она – как вы. Она – как вы, понимаете? – повторил он с нажимом.