Парень, похожий на Андрея. Евгения Поливанова с лицом Лиды и какая-то загримированная Женька, которая бесконтрольно поднимается на второй этаж, подходит к двери Майиной квартиры, и… И – полынь, полынь. И Виталий! Чем-то напуганный Виталий, вдруг выпавший из колоды долгих лет забвения, словно крапленая карта из рукава шулера!
Майя свесилась с кровати, достала из кармана куртки телефон. Набрала номер.
– Андрей? Слушай, это я… Да, привет, не перебивай, слушай! Пойди прямо сейчас…
Она едва успела договорить и сунуть мобильник снова в карман, как в комнату вошел Олег.
– Маечка, ты что тут затихла? – Он с тревогой поглядел на нее. – Что, опять худо стало?
– Нет, ничего, – прошептала Майя. – Иди ко мне. Давай полежим, немножко отдохнем, чтобы ночью спать не хотелось.
– Давай отдохнем, – кивнул Олег, который вообще очень любил поспать днем. – Тогда раздевайся?
Майя посмотрела на него снизу вверх:
– Лучше ты меня раздень…
Через дорогу от Лидиного дома, на любимой улице Дунаева, одной из тех, на которой еще оставались старинные, купеческо-мещанские домишки, за заборами в палисадниках цвела, как ошалелая, сирень. И как-то так дружно ударило майское тепло, что и сирень распустилась чуть не вся одновременно, не чередуя сортов, а враз обрушив на землю разноцветное цветенье: и бледно-сиреневое, и лиловое, и тускло-красное, и белоснежное, воистину бурное кипенье своей благоухающей, тревожной, загадочной красоты.
Лида, которая после телефонного звонка этого Григория никак не могла успокоиться, нарочно пошла на маршрутку не на площадь Свободы, вернулась к оперному театру, чтобы пройти старыми улочками, надышаться сиреневым запахом. От этого сладкого дурмана сердце заколотилось быстро-быстро, так, что иногда удушье подкатывало к горлу.
«Вот те раз, – с мрачной усмешкой подумала Лида, – хоть бы не сделаться аллергиком на сирень, подобно Майе Майданской, которая задыхается от полынного духа».
Вдобавок в маршрутке почему-то как минимум трое пассажиров держали в руках охапки сирени, наломанной в каких-то садах, а может, и вовсе на заповедном Щелковском хуторе, и это сочетание аромата цветов, запаха бензина и теплого ветра, врывавшегося в растворенные окна и лохматившего волосы, привело Лиду в удивительное состояние. Она была сейчас готова ко всему. На душу снизошло какое-то странное, почти наркотическое спокойствие. Так бывает, когда мы заранее ждем удара от судьбы и готовимся к этому, собираемся с силами, чтобы встретить его во всеоружии, укрепляем дух, чтобы не упасть, даже если окажемся раненными в самое сердце. Она знала, что получит рану, чувствовала это… но даже отдаленно не могла вообразить, что же это будет!