– Получается, сама Жозефина была уверена, что дофин мертв, – сказала маркиза. – Для чего же она теперь извлекла на свет божий странные домыслы? Я сама слышала, как Жозефина рассказывала Талейрану [96], будто она, действуя сообща с Баррасом [97], вызволила дофина из Тампля, якобы удалось ей это благодаря ее слуге, уроженцу Мартиники, которого она не без труда устроила в Тампль сторожем вместо Симона [98]. Баррас же подменил дофина чахлым, золотушным ребенком и, чтобы спасти от революционного террора, отправил в Вандею, где он до сих пор живет в надежном месте, скрывается, выжидая, когда сможет занять французский престол.
– Он уже далеко не мальчик, если все это правда, – пробормотал де Мон. – Готовый наследник!
– Это ложь! – вскричала маркиза так громко, что де Мон вынужден был предостерегающе приложить палец к губам. – Жозефина хочет отплатить Талейрану за то, что тот устраивал брак Наполеона с Марией-Луизой!
– Почему же именно сейчас? – спросил де Мон.
– Потому что всем известно, что Талейран возлагает свои надежды именно на его величество Людовика ХVIII. Да разве только он один?! Все, все мы только его желали бы видеть на троне Франции!
Глаза ее сверкнули фанатичным блеском, голос дрожал, и де Мон с трудом скрыл улыбку.
Да, постарела… Нотариус знал маркизу с давних лет, еще со времен эмиграции в Кобленце, и мог убедиться, вместе со множеством других мужчин, что она на диво хорошо сложена. Вуаль, опускающаяся на лицо, не мешала маркизе частенько поднимать свои юбки. Был среди любовников маркизы и некий граф де Лилль, прежде звавшийся братом короля графом Прованским, а ныне – будущим королем Людовиком XVIII. К тому же маркиза наверняка виделась с графом де Лиллем во время его пребывания в России, которая приняла его в 1797 году, изгнала в 1801-м, вновь приняла в 1805-м и вновь изгнала после Тильзитского мира. По опыту жизни де Мон знал, что самые пресыщенные женщины порою отдают свое сердце одному из любовников – и это не всегда самый красивый из их мужчин. Очевидно, таковым для маркизы стал Людовик Прованский. Или она рассчитывает на какие-то особые блага при реставрации монархии? Ну что ж, на чем бы ни зиждилась преданность, это все-таки преданность!
– Мы должны пресекать нелепые слухи везде, где слышим их, – провозгласила маркиза. – В конце концов, общеизвестно, что дофин был похоронен на кладбище Сен-Мартен в общей могиле, залитой известью, а все остальное – досужие домыслы. Однако его величество должен знать об опасных слухах. К несчастью, у меня сейчас нет под рукой верного человека, которого я могла бы отправить в Англию, в Гартвель, к его величеству. Может быть, у вас?..