В его голосе наконец-то зазвучало искреннее, живое чувство, и Елизавета поняла, что Орден только кажется неким несокрушимым монолитом, а на самом деле венценосцы находятся друг с другом в соперничестве, иногда глухом, а иногда переходящем в открытую борьбу. То есть в монолите можно отыскать гибельную трещинку?..
– Да, – невинно кивнула она, – очевидно, именно из благодарности вы пытались убить меня сперва в Риме, а потом в Петропавловской крепости?
– Это какой-то апокриф, синьора, – возразил Араторн. – В Риме за вами охотился только Джудиче. Он был опьянен злобою. В мести, как в шахматах, каждая сторона делает свой ход по очереди – это и был ход Джудиче после того, как всех нас едва не изжарили живьем – не без вашего участия, как я понимаю. Но, вразумленный мною, он не причинил бы вам вреда в Санкт-Петербурге. Ему предписывалось похитить вас из крепости и доставить в указанное место. Однако силы противника оказались слишком велики, к тому же след ваш был так надежно сокрыт тою, которая теперь держит в кулаке Россию, что мы почти отчаялись разыскать вас.
– Но как же вам это удалось?
– Это был перст божий, уверяю вас. Княгиня Дашкова, бывшая прежде ближайшей подругою императрицы, теперь с нею разошлась. Путешествуя по Европе и будучи в Париже, она оказалась в одном знакомом мне доме. Зашла беседа о самозванцах, которых во все века множество крутилось вокруг русского престола. И княгиня, движимая неприязнью к бывшей подруге, обмолвилась о незавидной участи некоей молодой дамы, прибывшей из Италии, которую императрица обезвредила так, как это может сделать только женщина: обвенчав в тюремной часовне с негодяем и ничтожеством. Подробностей добиться не удалось, однако по этой зацепке наши люди в Санкт-Петербурге смогли отыскать доступ к церковным записям. Мы, конечно, еще сомневались, ибо не знали, куда отбыл ваш супруг, однако вскоре до нас дошло сообщение одной нашей адептки из Нижнего Новгорода...
– Господи, – прошептала Елизавета, – значит, мне не померещился знак венца на стенах сгоревших церквей?
Араторн кивнул.
– И туда вы доползли!..
– И туда. И сюда, как видите, – он обвел рукою комнату. – Кстати, это мои покои. Я останавливаюсь в этой комнате, когда приезжаю в Palazzo Foresta [55].
– Отдаю должное вашему вкусу. А я-то удивилась: в доме начальника тюрьмы – и такое изысканное убранство!
– Благодарю. И вы правы – Кравчук существо низкое и испорченное. В России нас еще слишком мало, в отличие от западной Малороссии. Вспомните хоть Гаэтано.
Елизавета промолчала. Она и так сразу подумала про Славко.