Да, Каролина выработала свою характерную поэтическую манеру – несколько холодноватую, но в высшей степени эффектную. Правда, злые языки болтали, она-де так упоена своим успехом, что скоро весь народ разбежится из ее салона: она совершенно зачитывает людей своими стихами и никого больше не желает слышать. Впрочем, эти пророчества не сбылись, и отнюдь не словоохотливость Каролины стала причиной грядущих печальных перемен в ее жизни…
До них, однако, было еще далеко, пока Каролина купалась в волнах успеха.
В 1848 году был издан ее роман «Двойная жизнь», написанный стихами и прозой. К тому же времени относится небольшая поэма «Разговор в Трианоне», которую сама Каролина считала лучшим своим произведением. Это фантастический спор встретившихся на балу в Трианоне Калиостро и графа Мирабо о несовершенствах человеческой природы, о том, что людям свойственно забывать уроки предыдущих поколений: так, аристократы, которые веками угнетали низшие классы, снова и снова забывают о том, что нельзя пользоваться плодами чужого труда, что беспрестанно подавляемая гордость может однажды разогнуться – и ударить своего угнетателя так, как это уже было во Франции, было в Англии… Где произойдет вновь?..
Намеки, имевшиеся в поэме, оказались слишком явственны и дерзки – поэма была запрещена цензурой. В то время фрондерство (через полтора столетия вместо этого слова станут употреблять другое – диссидентство, но суть явления за это время мало изменится) было не просто хорошим тоном, но непременным свойством всякогоинтеллигентного человека. Поэтому популярность салона Павловых еще выросла.
Несколько лет все шло наилучшим образом. А потом начались серьезные неприятности.
Во-первых, Каролина узнала о том, что муж ей неверен. Но это ладно, у нее и самой рыльце было в пушку… Что же вы хотите, нельзя подкидывать в сердечный костер только старые дрова, вдохновение нуждается в постоянном топливе! Гораздо хуже оказалось то, что муж ее, как уже было сказано, – завзятый игрок, проигрывал да проигрывал, а потом как-то незаметно выяснилось, что он спустил с рук все состояние жены.
Обидно было ей думать, что жизнь отдана в развлечение человеку недостойному, так и не полюбившему ее, поэтому все чаще срываются с пера такие грустные стихи, что страшно становится этих проблесков искренности у преуспевающей поэтессы, знаменитой хозяйки салона, словно бы более дамы, чем женщины, безусловно, светской, выдержанной особы… но, оказывается, совершенно разочарованной в жизни.
И в душе, созрелой ныне.
Грустный слышится вопрос: