— Что я могу сделать? Как мне быть?
— Прежде всего поинтересоваться ходом операции. Заниматься своими прямыми обязанностями. Спецназовцы вместо того, чтобы проверить машину и сразу ехать к Липатову, поехали к Скрибенко и сразу нашли фотографию, которую обязаны были найти после визита к Липатову. После, а не до. А теперь весь наш трюк с автомобилем и Скрибенко выглядит идиотским. Они нашли фотографию уже сегодня ночью. Мы ничего не успели сделать. Горохов сидел в ГУВД, он был сегодня ночью дежурным, и добраться до него мы бы все равно не смогли. Более того, он уже успел зайти к этим спецназовцам и все рассказать.
— Господи, — простонал Александр Никитич, с которого слетела вся его спесь.
— Вот поэтому мы вас так срочно и позвали, — друг снова улыбнулся молодой человек, — надеюсь, Теперь вы понимаете важность нашего разговора?
— Да, да, да, конечно, понимаю, — забормотал Александр Никитич, снова вытирая пот, — что я должен делать?
— Во-первых, успокоиться. Конечно, очень плохо, что все сорвалось, но это пока еще не катастрофа. Видимо, сегодня до вечера они обнаружат Липатова и будут думать, что им делать. Поэтому вам нужно все брать в свои руки до того, как эти спецназовцы проявят чрезмерную активность.
— Понимаю.
— А теперь два момента, которые нас очень волнуют. Первый — это ваш полковник Горохов. Я сказал, что он успел поговорить с группой, и это действительно так. Но вы знаете, что он им сказал?
— Сказал, что это провокация?
— Нет. Сказал, что это настоящее фото.
— Что? — попытался подняться Александр Никитич. — Как это настоящее? Вы и его… Он работает на вас?
— В том-то и дело, что нет. Но он приходит к группе и в присутствии всех офицеров заявляет, что фотография настоящая. Заметьте, что в половине девятого, когда к нему ворвался подполковник Звягинцев, он категорически все отрицал. А через полчаса вдруг признает, что фотография настоящая. Если учесть, что мы с вами сами приказали сделать этот фотомонтаж, то подобное признание не просто интересный факт. Это настолько невероятный и непонятный ход, что он заставляет нас думать, что, кроме нас, в игру вступил еще кто-то.
— Но это невозможно, — развел руками гость. — О Скрибенко и Липатове не знал никто, кроме нас.
— Может, кто-то из ваших людей проболтался? Или работает на другую сторону?
— Нет. Обо всем знал только я один.
— Тогда вам и нужно узнать, почему Горохов сделал такое признание.
Почему фотографию, которая была смонтирована для его компрометации, он признает за настоящую. Какова его цель?
— Я узнаю, — решительно сказал гость, — я все узнаю.