— Садись, разведчик, — сказал он Седому, — у нас есть еще время. Ваш самолет будет готов через час.
Маркин сел рядом с полковником, готовый к любой неожиданности. Седой сел напротив.
Очень близко, рядом, села Карина, с внезапной ненавистью глядя на этого пожилого человека, возникшего из небытия. Он возник из той жизни Седого, которую тот всегда пытался забыть. И которую оставлял здесь, чтобы никогда больше не увидеть.
— Вот мы и встретились, Володя, — печально сказал Абуладзе. — Значит, это ты все устроил? А я думал, какой умный человек придумал такой план. Чтобы вертолет с ребятами из спецназа взорвать. Долго думал?
Седой молчал. Сжал зубы и молчал, глядя на сидевшего перед ним старика.
— Герой, — с непонятной болью сказал Абуладзе. — Эх ты.
Седой по-прежнему молчал. Он осознавал, что не посмеет начать этот спор, рискуя проиграть.
— Вот так, Маркин, — положил Абуладзе свою большую ладонь на колено коллеге, — познакомься с этим человеком. Ты разрешишь тебя представить? — спросил он у Седого.
Тот по-прежнему молчал. Карина хотела что-то сказать, но ее спутник внезапно сжал ей руку. И она ничего не сказала.
— Перед тобой, — сказал с какой-то затаенной болью Абуладзе, — бывший командир роты спецназа, бывший Герой Советского Союза, бывший старший лейтенант ГРУ и… — Седой смотрел на него, не двигаясь. Абуладзе помолчал, словно собираясь с силами, и наконец произнес: — …и мой любимый ученик.
Карина и Маркин наконец поняли, что происходит. Карина чуть отпустила пульт радиоуправляемой мины. Провод, который увидел у нее в руке стоявший внизу дежурный, был чистой профанацией. Скорее средством психологического давления. На самом деле небольшой пульт был в руках у Карины, и она могла вполне обойтись без проводов, взорвав свою сумочку и капсулу в ней.
— Да, — наконец сказал Седой, — все правильно. Хорошо только, что вы не забывали все время говорить слово «бывший». Хотя в последнем словосочетании вы забыли это слово.
— Не забыл, — горько сказал Абуладзе, — бывших учеников не бывает. Ты был моим учеником. И это факт. Ты был моим самым любимым учеником. И это тоже факт. Ты стал подонком. И это третий факт.
— Иди ты… — вступилась за Седого Карина, но тот опять сжал ей руку, и она замолчала.
На этот раз он сдавил руку так сильно, что она чуть не вскрикнула.
— Капсула у тебя? — спросил Абуладзе.
— Самолет готов? — спросил вместо ответа Седой.
Абуладзе сжал губы. Он старел на глазах.
— Самолет будет здесь через час. Деньги и драгоценности могут немного опоздать, минут на десять-пятнадцать.
— Хорошо, — сказал Седой. Разговор давался ему с трудом. — Не забудьте наше условие. Нельзя останавливать машины, идущие к аэропорту. В одной из них могут быть другие капсулы.