— Когда будет готов экипаж? — спросил его Аркадий Александрович, едва Абуладзе поднялся в депутатскую.
— Через десять-пятнадцать минут. Они спрашивали, куда вы собираетесь лететь?
— Это неважно. Экипажу мы сообщим курс в самолете. Пусть поскорее подходят к этому балкону.
— Хорошо, — Абуладзе пошел к дивану, где сидел Седой, и намеренно сел рядом с ним.
— Карина, — попросил Седой, — там, кажется, открыт буфет. Принеси нам воды.
Молодая женщина встала и пошла в буфет.
Уходившая из буфета сотрудница МУРа по просьбе полковника закрыла только внутреннюю дверь, оставив открытой внешнюю. Абуладзе провожал взглядом красивую фигуру Карины, когда Седой вдруг спросил:
— Они хотят пойти на штурм?
— С чего ты взял?
— У Эдика есть рация. А переговоры стали значительно реже. Когда такое происходит, значит, идет подготовка к штурму. Я ведь еще кое-что помню.
Абуладзе промолчал. Врать не хотелось.
— Позвоните и скажите, чтобы они отменили штурм, — равнодушным голосом попросил Седой, — у них все равно ничего не получится. Неужели вы еще не поняли, что здесь все просчитано?
— Давно понял, — ответил Абуладзе, — но меня никто не будет слушать.
— Погибнет много людей, — так же спокойно продолжал Седой, — и все равно ничего не добьетесь. А как только штурмовая группа будет готова, ее уничтожат.
Абуладзе посмотрел на Седого.
— Ты изменился, — сказал он.
— Вы тоже, — ответил его бывший ученик.
— Помнишь, я много рассказывал вам о Конфуции, — сказал вдруг Абуладзе, — о древнекитайском мудреце?
— Помню, конечно. Не все притчи, но некоторые помню.
— А притчу о плате за зло помнишь?
— Нет. По-моему, вы ее мне не рассказывали.
— Правильно. Наверняка не рассказывал.
А сейчас расскажу. К Конфуцию пришли и сказали: «Учитель, чем платить за зло? Может, нужно платить добром, как и подобает хорошему человеку?» — Седой смотрел на него, не двигаясь. — «Нет, сказал Учитель, — продолжал Абуладзе, — нельзя платить добром за зло. Иначе чем вы будете платить за добро?» — Полковник помолчал немного и закончил: — Учитель сказал, что за добро нужно платить добром. А за зло нужно платить по справедливости.
— Забавно, — очень серьезно произнес Седой.
Абуладзе поднялся и пошел к стойке дежурного. Поднял трубку, вызвал генерала Лодынина.
— Товарищ генерал, — сказал он, — прошу под мою личную ответственность отменить все мероприятия. Зал заминирован. Любой вошедший сюда человек будет уничтожен.
— Понимаю, — сказал Лодынин, — постараюсь что-нибудь сделать.
Абуладзе положил трубку. К нему подошел Аркадий Александрович.
— Они все-таки нас не послушались? — спросил он с угрозой в голосе.