— Не знаю, — ответил Касумов, — но думаю, что лет десять-пятнадцать вы его не увидите. И это в самом лучшем случае.
Она охнула, оперлась о стену.
Осторожно неся «дипломат», Касумов открыл замок двери, вышел и мягко закрыл за собой дверь. Спустился вниз по лестнице, положил «дипломат» в багажник. Увидев его с чемоданчиком, Ильяс, сидевший на заднем сиденье между сотрудниками МНБ, стал громко ругаться. От бешенства у него побелели глаза, он брызгал слюной.
— Дешевка! Подстилка вонючая! Дрянь… — неслось из машины.
Он прибавлял еще массу нецензурных выражений, но Касумов его уже не слушал. Он сел за руль и выехал со двора. Обратно он ехал с еще большей скоростью, словно действительно опасался, что в чемоданчике могла лежать бомба и вставленные в нее часы отсчитывали последние минуты перед взрывом. На одном из перекрестков стоявший у машины полиции офицер ГАИ поднял руку. Касумов резко затормозил. Они действительно проехали на красный свет.
— Извини, друг, — сказал он и тут же узнал того самого инспектора полиции, который отпустил несколько дней назад Ахмедова. Старший лейтенант его тоже узнал.
— Здравствуй, дорогой, — обрадовался он, — можешь проезжать, ничего страшного.
Ему было очень приятно, что мог сделать поблажку офицеру МНБ, который поймал его несколько дней назад на взятке.
— Ах ты, стервец! — громко сказал Касумов. — Ну почему вы никак не хотите исправляться?
— У тебя, видимо, хорошее настроение, начальник, — ответил инспектор ГАИ.
— Да, — кивнул Касумов, — теперь действительно хорошее. А когда тебя выгонят из ГАИ, будет совсем хорошее.
И оставив ничего не понимающего инспектора, он рванул машину с прежней скоростью. У него теперь действительно было хорошее настроение. Часы показывали половину четвертого утра.
Дамаск. 9 апреля 1997 года
Было уже восемь часов утра, когда Дронго дотронулся до плеча задремавшей женщины. Она сразу открыла глаза.
— Что случилось? — спросила, оглядываясь по сторонам. Вспомнив, где находится, смущенно улыбнулась. — Кажется, я заснула.
— Ничего страшного, мы вместе смотрели телевизор, а потом вы задремали.
Будем считать, что мы просто дежурили по очереди.
— Из меня не получится охранник, — улыбнулась она, — я «жаворонок», и мне очень трудно сохранять нормальную форму в пять часов утра.
— Вы довольно точно определили время, когда заснули. Где-то около половины пятого, — сказал Дронго.
Она сбросила с себя одеяло, которым он накрыл ее ночью, и поднялась.
— Если разрешите, я умоюсь.
— Да, разумеется, можете пройти в ванную, — показал он на дверь в глубине спальной.