Арсенов нахмурился. Потом неуверенно сказал:
— Кажется, шведский дипломат. Его сразу поддержал англичанин Но француз колебался. Он хотел улететь еще вчера и предложил быстрее заканчивать. Однако вскоре мы поняли, что ничего не выйдет, и тогда французский дипломат тоже согласился отложить вылет.
— Все это происходило в вашем присутствии?
— Да.
— Кто еще находился в этот момент в комнате?
— Все. Я, Костин, Всеволод Игнатьевич, Света Мухина. Хотя нет, как только они заявили, что останутся еще на день, Всеволод Игнатьевич сразу вышел из кабинета.
— Вы это точно помните?
— Да, точно.
— Скажите, Арсенов, вы ведь раньше находились на партийной работе. Это верно?
Дипломат осторожно посмотрел на своего министра и кивнул.
— Все находились, — меланхолично сказал он.
— Но вы работали в горкоме партии, — настаивал Дронго.
— Правильно, работал.
— Вы сохраняете связи с прежними товарищами?
Арсенов снова посмотрел на министра, потом перевел неприязненный взгляд на Дронго.
— Сохраняю.
— Можно узнать, за кого вы голосовали на прошлых выборах? — вдруг спросил Дронго.
Арсенов в третий раз посмотрел на министра и спросил уже у него:
— Я должен отвечать?
Министр кивнул головой.
— За коммунистов, — признался Арсенов. — Но это мое личное дело.
— Конечно, — согласился Дронго. — Но посмотрите, что получается. Делегация ООН, состоящая из высокопоставленных дипломатов, прибывает сюда, чтобы поддержать существующее в России правительство, которое именно сейчас подвергается особенно резким нападкам оппозиции. Вполне вероятно, что оппозиции не нужен доклад дипломатов ООН о возможной стабилизации положения в России, который откроет канал новых кредитов для правительства. Таким образом, я могу предположить, что вы, будучи идейно на несколько других позициях, чем все остальные сотрудники вашего министерства, могли позвонить террористам, чтобы сорвать визит сотрудников ООН и обеспечить победу оппозиции на новых выборах. Как вам нравится такой вариант?
Арсенов открыл рот. Возмущенно вскочил.
— Не смейте меня оскорблять! — заявил он громко. — Я всю свою жизнь честно работал и никогда с бандитами не имел дела. Вы меня не шантажируйте. А за кого я голосовал, это вас не касается.
— Разумеется, — согласился Дронго, — я ведь не утверждаю, что так было. Я сказал, что так могло быть.
— Нет, — гневно сказал, все еще стоя, Арсенов, — не могло.
— Успокойтесь, — примирительным тоном сказал министр, — никто вас, Михаил Аркадьевич, не обвиняет. Мы просто хотим докопаться до истины.
Арсенов сел, но на Дронго больше не смотрел.
— Что происходило потом? — спросил Дронго.