Никогда не встречал лысых импотентов, если, конечно, не от старости или болезни. А вот лысых бабников или начинающих лысеть — сколько угодно. Видимо, для того чтобы как-то компенсировать их чрезвычайную энергию внизу, на верхнем этаже идет процесс деградации. Но это касается только внешней части головы. Бабники, как правило, люди сообразительные, умные и талантливые. Из сказанного выше вы уже догадались, что я тоже начинаю лысеть. Правда, не так сильно и не так заметно.
После того как мы все собрались на завтрак, я набросал себе в уме небольшую схему. Супруги Минальди, Гектор Монбрен, Анетонио Мелендес, журналисты Патриция Диксон и Самюэль Митчелл, Ханс Кнебель, Мойра Маршал, Давид Келли. Итого, девять человек, не считая нас. Так сказать, светское общество. И все приехали сюда дней на десять-двенадцать. После завтрака я сумел поговорить с любезным мистером Чаумером и выяснить у него, что вся наша компания будет здесь по меньшей мере неделю. И никого больше они в ближайшее время не ожидают. Значит, через три дня, когда должна произойти наша встреча с Этим Халлером, он окажется одним из девяти. Теперь уже можно не сомневаться. Но это автоматически означает, что, кроме самого мистера Халлера, сюда прилетел и его представитель. И они наверняка знают друг друга.
Самое неприятное, что среди девяти гостей может вполне оказаться и посланец из Лэнгли. А лишний специалист нам не нужен. Не говоря уже о том, что этот сотрудник ЦРУ может очень серьезно помешать нашим переговорам.
И еще об одной опасности я обязан помнить. Те, кто убирал нашего связного в Кельне, были явно не из ЦРУ. Американцы не стали бы стрелять в кого попало и как попало. Если уж они хотели нас убрать, сделали бы это аккуратно и чисто, без ненужной пальбы. И потом, зачем нас убирать? Не лучше ли постараться просто одурачить? Это ведь вполне в традициях ЦРУ. Давно прошли те времена, когда мы и американцы стреляли друг в друга. Это ничего не дает, только вредит делу. Противника нужно переиграть за счет более умелой, тонкой игры. Автомат всегда самый последний аргумент в споре. Я ведь не напрасно считаюсь одним из лучших «ликвидаторов» в нашем управлении. Думаете, я всегда убирал только американцев? Ничего подобного, я вообще не стрелялв них. В основном стрельба велась со своими, отстреливали возможных перебежчиков, нежелательных свидетелей, болтунов и просто провалившихся агентов. В этих случаях пуля — очень веский аргумент для дальнейшего молчания любого человека.
Такдействуют все. Конечно, это самый большой секрет всех разведслужб мира. Разве посмеет кто-нибудь признаться, что имеет в своем составе специальных «ликвидаторов», действующих против собственных сотрудников и агентов, граждан собственной страны? Да за такое признание закроют любую разведку мира. С огромным скандалом. Но вы мне поверьте, что в данном случае я знаю, что говорю. Мы действуем в первую очередь против своих и отстреливаем своих. И это наша самая большая тайна, которую мы стараемся скрыть ото всех.