Чутов кивнул головой.
Когда за ним закрылась дверь, Орлов с досады ударил кулаком по столу.
— Вот парень, кремень. И ведь не говорил ничего.
— Машков, нужно помочь ему, — предложил генерал, — по-нашему обычаю.
— Взять вещмешок? — спросил Машков.
— Да.
Это был обычай, свято соблюдавшийся в элитарных группах военной разведки. В случае гибели товарища остальные собирали деньги для его семьи. При этом приносился вещмешок и каждый бросая туда деньги. С таким расчетом, чтобы не было видно, кто сколько дал. Считалось, что каждый дает в меру своих возможностей.
— Подождите, — остановил Машкова генерал Орлов, доставая из кармана все деньги, какие у него были. Зажав их в пятерню, он подошел к майору.
— Для его детей.
Затонский вытащил бумажник, достал деньги,
— От меня тоже.
Асанов кивнул Машкову.
— Зайдешь ко мне вечером. Оставь вещмешок в столовой, пусть ребята видят.
— Сделаю, товарищ генерал.
После ухода Машкова все долго молчали.
— Люди у вас отличные, — заметил Затонский, — и обычаи хорошие.
— Нужно будет заменять Чутова, — задумчиво произнес Асанов, — искать ему срочную замену.
— Не нужно, — возразил Затонский. — Из Москвы к нам завтра приедут еще два сотрудника, Семенов и Елагин. Они оба альпинисты, мастера спорта. Передаются вам для помощи в горах, во время перехода. Итого вас будет девять человек.
— Аналитики уже работают? — поинтересовался Орлов.
— И наши, и специалисты СВР, — пояснил Асанов, — у москвичей есть очень интересные наработки, думаю, они нам пригодятся.
— Нужно форсировать отправку группы, — Затонский посмотрел на полигон, где появились Рахимов и Чон Дин, — у нас очень мало времени. Через три дня вам нужно отправляться. Вы, генерал, все-таки очень храбрый человек.
Колонны танков, перейдя государственную границу, двигались в сторону Кабула по основной магистрали: Кундуз — Баглан — Чарикар — Кабул.
Сороковая армия входила в состав Туркестанского военного округа. Несколько усиленная за счет соседних округов армия, перешедшая границу, насчитывала более восьмидесяти тысяч солдат и офицеров. Позднее ее численность выросла и перевалила за сто тысяч.
Зима восьмидесятого в Афганистане выдалась спокойной, без привычных ветров и ураганов. Советские полки, получившие первоначальную задачу встать гарнизонами по всем крупнейшим городам страны, выполнили поставленную задачу довольно легко.
Все-таки прав оказался Андропов, а не Огарков. Афганская армия не оказывала во время вторжения почти никакого сопротивления. Деморализованная переворотом Амина и последующим заявлением Кармаля, запутавшаяся в громких социалистических лозунгах, не понимавшая целей и задач советского вторжения, афганская армия покорно приняла вторжение «шурави» — советов, как потом стали называть советские войска. Население тоже не оказывало большого сопротивления.