В допросах принимали участие в основном Олвинг и Риггс. Изредка появлялись другие незнакомцы, но больше одного-двух дней они не задерживались. Раз в неделю регулярно появлялся седовласый разведчик, очевидно, внимательно читавший сообщения Дронго и задававший ему крайне неприятные вопросы. Олвинг так и не удосужился представить этого человека, называя его в присутствии Дронго «наш дорогой сэр Томас».
После двух недель такой напряженной работы он почувствовал, что начинает понемногу сходить с ума. Догадавшийся об этом Олвинг разрешил ему выезд на природу в сопровождении пяти профессионалов из отряда прикрытия. Ребята были малоразговорчивые и угрюмые. Они следовали за Дронго по пятам, испортив ему всю прелесть отдыха на природе.
На следующий день его отвели в другое здание и посадили перед экраном, заставив смотреть прямо в видеокамеру. Теперь на нем отрабатывали свои приемы психологи и психиатры, задавая подчас болезненные для самолюбия и собственной памяти вопросы. Дронго знал этот прием, когда опытные врачи-профессионалы, зондируя его психику, обнаруживали в ней уязвимые места и расшатывали ее до предела, чтобы вывести из себя индивида. С расстроенной нервной системой агент становился неуправляем и мог наговорить всяких глупостей.
Дронго держался четыре дня… Не выдержав, сломался и наговорил психиатрам все ругательства, которые он знал сразу на нескольких европейских языках. Врачи были очень довольны, они действительно неплохо поработали.
Снова продолжались допросы. Применялись не только детекторы, но и другие измерительные приборы, назначения которых он не знал. Однако в этом случае умные аппараты работали против своих хозяев. Для того чтобы уличить его во лжи, нужно было сформулировать и задать правильно вопрос и нужно знать большую часть ответа. Его мучители не знали и не могли знать истинных целей его визита. А узнав, все равно бы не поверили. Слишком фантастической была задача, стоявшая перед ним, — выдать как можно большее число бывших агентов «восточного блока», и в первую очередь агентов не существующих ныне стран ГДР и СССР.
Самым изощренным противником был, разумеется, добродушный Риггс. Он не прощал ни единой ошибки, обнаруживал расхождения в самых незначительных деталях, умело замечал все неточности и промахи на допросах Дронго. Олвинг был более прямолинеен. Его интересовало все, связанное с операцией во Франции и с личностью самого Ощенко. Чтобы добиться быстрого результата, он мог загнать не только себя и Дронго, но и всех сотрудников, работавших вместе с ним.