Когда за Дронго закрылась дверь, сверху спустилась девушка.
— Ты все слышала? — зло спросил Когановский.
— Да, по-моему, он из полиции, — тихо ответила она.
— Хуже. Он из американской мафии. А здесь тебе не Одесса. Я боялся, что после звонка он просто пристрелит нас обоих.
— Что ты такое говоришь. Лева? — испугалась женщина.
— Здесь свои порядки. Черт с ним, с Бетельманом. Возьму больше у Альтмана. Своя шкура дороже.
Через час Дронго выбросил пистолет в мутные воды Ист-Ривера.
Нужно быть бывшим советским гражданином, чтобы понять и прочувствовать всю прелесть Брайтон-Бич. В этом районе Бруклина считается неприличным общаться на английском языке. Одесские евреи говорят с характерным одесским акцентом, грузинские — с грузинским, среднеазиатские тараторят так, словно никогда не уезжали из Ташкента или Душанбе. Здесь представлены все нации и народы Советского Союза — слышится русская, грузинская, армянская, украинская, азербайджанская, литовская речь. Это своеобразный эмигрантский центр евреев, начавших исход еще в середине шестидесятых, когда в Бруклин прибывали люди небольшим ручейком, с трудом пробивающимся из-за плотного кордона; в начале девяностых этот ручеек превратился в мощный поток с Востока, сметающий на своем пути все заграждения.
До встречи с Бетельманом Дронго еще успел переехать в более дешевый отель — «Холидей Инн» на Бродвее. В первом часу дня он был уже в Бруклине, зашел в книжный магазин «Черное море» посмотреть последние поступления книг из бывших республик Советского Союза. Книг было много, и, что особенно впечатляло, среди них попадались издания, вышедшие буквально два-три месяца назад.
"Железный занавес рухнул», — подумал Дронго, доставая с полок совсем новые книги с еще не разрезанными страницами.
— Вы что-нибудь выбрали? — по-русски спросила его пожилая женщина, сидевшая у кассы.
— Нет, пока ничего, — ответил он тоже по-русски, — но у вас великолепный магазин, я заеду к вам попозже.
Женщина благодарно кивнула ему.
— Вы, наверное, недавно из Союза, — заметила она.
— Почему вы так решили?
— Не знаю. Вы какой-то чересчур спокойный. Наши местные обычно более нервозны, у них всегда нет времени.
Было время ленча, и многие эмигранты спешили в кафе и рестораны, открытые по всей улице. Посмотрев на часы, разведчик тоже заторопился. По его расчетам, объект уже находился в кафе.
Едва войдя в зал, он заметил знакомое по фотографиям лицо Семена Бетельмана. Пожилой, лет пятидесяти пяти, большой лоб, крупный мясистый нос, уши, словно приплюснутые к голове, густые мохнатые брови, очки. Объект, как обычно, сидел в одиночестве. Дронго подошел к нему.