— Вы его знаете, — удивился Мирзоев, — так кто это?
— Омар Эфендиев. Житель соседнего района. Несколько дней назад он переходил границу дальше, у Горадиза. И убил там чабана. Вот его фотография.
Понявший в чем дело, Рагимов быстро шагнул вперед.
— Работники прокуратуры всегда работают очень четко, — победно заявил он. Расим Пашаевич наклонился над убитым.
— Так это тот самый погибший? Вы уверены?
— Думаю, да. Все сходится. Их объединенная банда направлялась через границу.
— Кто ведет уголовное дело? — спросил генерал МНБ.
— Я, — ответил Джафаров, — Мы вернемся в Баку вместе, — задумчиво приказал Расим Пашаевич, — нужно будет, чтобы к этому делу подключился и наш следователь.
— А где живут его родные? — сразу забеспокоился Рагимов. — Нужно еще посмотреть, из какой он семьи. Может они все там бандиты. Яблочко от яблони недалеко падает. Дайте мне данные этого мерзавца.
— У него три брата на фронте, — тихо сказал Джафаров, — и еще один погиб.
По-моему, вы ошибаетесь.
От возмущения Рагимов только открыл рот, но ничего больше не сказал.
— Мы все-таки проверим его семью, — пришел ему на выручку начальник местной службы безопасности.
— Конечно, проверите, — уже не став спорить, согласился Джафаров, — это же ваша работа.
В Батуми «Дронго» или, как его теперь называли, Роберту Кроу, пришлось лететь через Тбилиси. Поражали неустроенность и нищета, царившие, на Тбилисском аэродроме. В аэропорту бойко развернулись некоторые коммерческие киоски, но всюду была грязь, здания сильно обветшали, а самое главное, по аэропорту ходили люди с потухшими взглядами, словно потерявшие всякую надежду. Такой была практически вся Грузия на четвертый год обретения независимости. Поражение в Абхазской войне, фактически отколовшаяся Осетия, постоянные внутренние разборки, экономический спад, голодающее население. Не слышались веселые задорные голоса, так выгодно отличавшие столицу Грузии от других городов мира.
Люди, разуверившиеся во всем, жили словно по инерции. И самый страшный удар нанесли не Осетия, не Абхазия, не голод и продовольственные трудности. Самым страшным для гордого грузинского народа стала гражданская война, когда грузин (!) стрелял в грузина, когда брат шел на брата. Народ, гордившийся своей самобытностью и традициями, вдруг оказался в аду гражданской войны. Это был удар по самым главным идеалам, по ценностям столь трудно охраняемого внутреннего нравственного покоя. После этой войны грузины перестали уважать друг друга, а это было самое страшное из испытаний, выпавших на долю такого счастливого прежде и такого самолюбивого народа.