И вдруг он говорит о какой-то гречке, и говорит так спокойно, как будто само собой разумеется, что Ева идет с ним!
– Я, конечно, лучше в Крым, – чувствуя стремительное биение сердца, сказала Ева. – Мне все равно, что покупать, можно и то, и другое.
Во время осенних каникул поход не состоялся. Оказалось, что в Москве будет проводиться какая-то ужасно важная конференция для молодых учителей, на которой, кровь из носу, требовалось присутствовать. Впрочем, Эвергетов не был бы всеми любимым Мафусаилом, если бы разочаровал своих бывших и настоящих учеников.
– Ужас! – ахнула Галочка Фомина, узнав, что турклубовцам выделяется для похода неделя в начале декабря. – Да мы же там замерзнем в палатках!
– Ничего не замерзнем, – возразил Денис. – Там в декабре – как у нас в октябре, это же Крым. И вообще, чем экстремальнее, тем интересней.
Галочка вряд ли была с этим согласна, но от похода, конечно, не отказалась.
Может быть, если бы Ева пошла в этот первый в своей жизни поход при каких-нибудь других обстоятельствах, то она радовалась бы множеству чудесных мелочей: песням под гитару на перроне Курского вокзала, огромным рюкзакам и разноцветным палаткам за плечами, веселой толкотне в плацкартном вагоне или тому, как девочки затеяли считалку «арам-шим-шим», чтобы разобраться, кто на какой поедет полке…
То есть всему, что в теперешнем своем состоянии она едва замечала.
Но теперь она видела только Дениса, и ей стоило больших усилий вести себя так, чтобы не привлекать внимания окружающих да еще присматривать за вверенными ей детьми. Хотя это еще большой вопрос, не шестнадцатилетние ли дети с большей пользой могли бы присматривать за такой туристкой, как Ева Валентиновна!
А может быть, если бы не особенное, чуткое состояние настроенной на Дениса души, в котором Ева все время находилась, то она и вовсе не стала бы участвовать в этом шумном и суматошном мероприятии. Даже наверняка так. Последний раз она ездила куда-то в коллективе, когда еще училась в школе, да и то это была поездка в Питер, жили они в гостинице Морфлота, и никаких палаток, рюкзаков и гитар не было помину.
Мама, провожавшая Еву на вокзале, явно старалась не компрометировать свою дочку-учительницу излишней заботой: не пыталась помочь нести тяжелый рюкзак, не предостерегала вслух от питья некипяченой воды и даже старалась не подходить слишком близко. И все-таки Ева заметила тень волнения – как всегда, только мимолетную – на мамином лице.
Но особенно обращать внимания на мамины волнения она не могла все потому же: потому что видела только Дениса… То ли уловив ее короткие взгляды, то ли самостоятельно догадавшись, кто здесь главный, Надя и спросила у него, когда он на минутку оказался рядом: