Они болтали с Алексиадисом, подбирая английские слова, подсказывая их друг другу и смеясь без причины. Языки у них уже заплетались и головы кружились.
Лера чувствовала себя легкой, как воздушный шарик. Она видела, что нравится Алексиадису, и видела при этом, что он не предложит ей пойти вместе в номер, как предложил подняться к нему домой Валентин Старогородский.
Но она чувствовала, что Алексиадис и не станет говорить о таких сложных вещах, как вечная любовь. В его взгляде просто читалось бескорыстное восхищение женщиной – и это было для Леры так ново, так необычно и приятно…
– В моей жизни никогда не было такого вечера, Александр! – сказала она на прощание, уже в вестибюле отеля.
– И я даже знаю, почему, – сказал он загадочным тоном.
– Почему же? – заинтересовалась Лера.
– О, завтра, завтра! – поднял руку Алексиадис. – А сегодня – спать, дорогая Валерия, и отдохнуть. Завтра мы едем в Афины.
Все это действительно было фейерверком – даже узкие и таинственные афинские улочки, даже крепчайший кофе со стаканом холодной воды: Лера пила сладкий гликос, а Александр – скетос без сахара. И Акрополь, и стены Парфенона в вечернем сиянии… И белые колонны храма Посейдона на темной скале, и маленькая рыбацкая деревушка у ее подножия…
Днем Алексиадис затащил Леру в роскошный магазин, где продавались шубы.
– Но зачем, Александр? – отговаривалась Лера. – Я не собираюсь покупать шубу, что мне там делать? И вы же сами сказали, что для шоп-туров надо будет рекомендовать моим туристам меховую фабрику в Салониках.
– Женщине необходимо примерить шубу в настоящем афинском магазине, – авторитетно заметил Алексиадис. – Вы знаете, зачем женщина приезжает в Грецию?
– За шубой? – улыбнулась Лера.
– Нет! – торжественно заявил он. – Женщина приезжает в Грецию для того, чтобы почувствовать себя неотразимой и полюбить себя!
С этими словами он накинул Лере на плечи длинную поблескивающую шубу из «табачной» норки, и она невольно взглянула в зеркало. Можно было почувствовать себя неотразимой, увидев собственное отражение: порозовевшие нежные щеки, и янтарные глаза, и мягкий мех, щекочущий шею…
Алексиадис лихо водил свой шикарный «Порше». Глядя на стремительно летящую под колеса дорогу, Лера не чувствовала усталости, хотя эти дни могли у кого угодно вызвать ощущение пресыщенности. Но ей хотелось ездить еще и еще, она упивалась каждой минутой – и это не было обычное накопление впечатлений, это было что-то другое…
Лера даже сказала об этом Алексиадису, потому что всего за два дня он стал вызывать у нее доверие.