– Почему это я жил бы неплохо? – обиделся Виктор.
– А что? Станислав Сергеевич уже, наверное, был бы в Политбюро. Что он, сына бросил бы на произвол судьбы? Думаешь, ты при социализме не смог бы Олежку учить в Швейцарии?
– Зря ты Витю поддеваешь, Петя! – возмутилась Рита. – Что мы, не вместе бегали в Политехнический слушать Евтушенко? Как будто Витя тогда рассчитывал, как бы разбогатеть на всем, чего мы ждали!
– Никто, конечно, не рассчитывал, – возразил Неретинский. – Но, согласись, время тогда было другое и ожидания другие. А потом идеализма сильно поубавилось. По-моему, – я не говорю о Вите – большинство из тех, кто это затеял, как раз очень неплохо рассчитали…
– А какая вообще-то разница? – вдруг спросил молчавший до сих пор Павел.
Лиза обернулась на его голос. Почему-то ей показалось, что из всех собравшихся именно он может сказать самое важное и верное.
– Какая разница, кто на что рассчитывал? – повторил он. – Все равно каждый получил то, что был способен получить. Это дурак только может завидовать Вите, а умный понимает, какую цену приходится платить за такую жизнь, как у него.
– Да брось ты, Паша, – махнул рукой Виктор. – Ты так говоришь, как будто я не живу, а страдаю. Живу, как хочу, чего уж там!
– Вот именно, – ответил Павел. – Ты живешь так, как ты хочешь, но очень немногие из тех, кто завидуют твоей жизни, согласились бы на нее, узнай они ее поближе.
Лицо у него совершенно не изменилось, когда он говорил это, оно было все таким же спокойным и доброжелательным. Даже запальчивости, как у Риты, не чувствовалось в его голосе.
– Ну, Витя – понятно, – сказал Неретинский. – Он действительно получил то, что способен был получить, дело не в Станиславе Сергеевиче. Но что же говорить о справедливости, когда мы-то уж прекрасно знаем, что вовсе не все получили то, что заслуживали? Как будто я не вижу, кто приходит ко мне в салон! Или к тебе, Никита. Они что, тоже получили по заслугам? Я как вспомню эти рожи, которые разговаривают хозяйским тоном, хотя сами не способны ровным счетом ни на что и в голове у них вообще нет извилин!.. Нет уж, никакой особенной справедливости я не наблюдаю.
– А я наблюдаю, – сказал, точно отрезал, Павел. – Я как раз и наблюдаю, хотя мне и жалко старушек. Но мне их и раньше было жалко. Помню, Коля Воронов – ты его знаешь, Вить, он теперь продюсер на первом канале – на третьем курсе дворником работал на Рождественском бульваре. Так там такая старушка жила – в заброшенной квартире без единого целого стекла! Зайти страшно, а всем плевать было. Я вот недавно такую видел – милостыню просила на бульваре, – так подумал, что этой, нынешней, все-таки полегче. Той ведь не дали бы милостыню просить, засорять город своим непристойным видом…