Пока Тоня чистила и жарила на топленом масле картошку, Иришка развлекала ее разговором.
– Все-таки здорово было бы сто лет назад родиться, – мечтательно говорила она. – Или хоть лет пятьдесят, чтобы в начале века жить. Только непременно здесь, в Москве, – уточнила Иришка.
– Почему непременно в Москве? – ловко переворачивая на сковородке картошку, спросила Тоня.
– А я тогда знаешь кем бы стала? Певицей в кабаре! В Париже, конечно, лучше, но и Москвы хватило бы. Знаешь, сколько в Москве этих кабаре до революции было? А в Париж я на гастроли бы ездила. Или завела бы себе такого любовника, чтобы он меня просто так в Париж возил – развлечься, гардероб обновить. Ну что ты на меня так испуганно смотришь? – засмеялась она.
– Нет, я ничего... – пробормотала Тоня.
На самом деле ее, конечно, если не напугали, то изумили эти Иришкины мечты. В тринадцать лет про такое думать – любовник, Париж...
– Красивая женщина должна жить в роскоши, – со взрослыми, наверное, мамиными, интонациями объяснила Иришка. – У нее должно быть много прекрасных вещей, причем половина из них – совершенно бесполезные. Какие-нибудь веера, боа, туфельки на таких шпильках, чтобы в них только от лимузина до ресторана полтора шага пройти... В начале века много было таких вещей. Назывались «модерн». Знаешь Леню Шевардина? Из девятого класса, в нашем доме живет, прямо над нами. У него папа профессор по истории, так вот он рассказывал, что в их квартире раньше архитектор Шехтель жил, который модерн то ли придумал, то ли что-то еще, я забыла. Ну, это неважно, а главное, что этот модерн был очень красивый, потому что в нем было много бесполезной утонченности. Это уже не профессор, а мама говорит, – уточнила Иришка. – Вот об этом и надо мечтать. А не о том, чтобы отлично учиться и получить путевку в «Артек». Это я не про тебя, Тонечка, – добавила она. – Ты про всякие глупости не мечтаешь, я знаю. Ты вообще такая загадочная!
Тоня вовсе не считала себя загадочной – наоборот, она казалась себе простой, как пятак. А что в самом деле не мечтала про самый главный пионерский лагерь «Артек», так это только потому, что мечты у нее были гораздо проще, но и они представлялись ей несбыточными.
– Видишь, даже меньше, чем полчаса прошло, – сказала она, раскладывая картошку по тарелкам.
– Ой, вкусно как! – Иришка даже зажмурилась от удовольствия. – У тебя все в руках играет. Потому что тебя мама правильно воспитывает, – заметила она. – Не то что моя богемьенка!
О том, как воспитывает ее мама, Тоня предпочла промолчать. Упоминание о матери сразу испортило ей настроение. Она как-то и позабыла, что в трех минутах ходьбы, в соседнем доме, идет совсем другая жизнь. Не эта, беспечная, с мечтами о Париже под кильку из «хора Пятницкого», а вся пропитанная завистью к целому свету и на целый же свет злобой.