– Кажется, индейка остыла, несмотря на голландское приспособление, – сказал Полиевкт. – Я отпустил помощницу по дому, но, думаю, с микроволновкой справлюсь и сам. Одну минуту, Алиса.
«Я просто идиотка! – сердито подумала она. – Ведь сама же размышляла, что не надо заглядывать глубже поверхности, и сама же задаю такие… неповерхностные вопросы. Это все Москва, слишком много Москвы! Может, все-таки пора домой, в Нью-Йорк?»
Полиевкт вернулся с разогретой индейкой если не через минуту, то все-таки очень скоро. Алиса успела допить вино, которое оставалось у нее в бокале, а новую порцию он налил ей уже сам.
– Отвратительная погода, – сказал он. – Ноябрь и февраль – самые унылые русские месяцы.
Ветер бил в окна крупным, на лету леденеющим дождем, это было слышно даже сквозь двойные герметичные стекла. Когда подъезжали к дому, Алиса успела заметить, что он стоит на плоском, как тарелка, участке; несколько одиноких деревьев, явно посаженных уже большими, не делали место обжитым. Точно такие же несколько домов виднелись в бездревесном отдалении.
– Уже очень поздно, – сказала Алиса. – Я засиделась в гостях, так это называется, да? Я вызову такси.
– Зачем? – помолчав, спросил Полиевкт.
Он смотрел на Алису с тем же выражением, которое она однажды расслышала в его голосе, – с жадным вожделением.
«Он что, хочет, чтобы я с ним спала? – удивленно подумала она. – Не может быть!»
Чтобы Полиевкт хотел чего-то подобного, в самом деле было не похоже. Но что же в таком случае означало это выражение на его лице?
– Что – зачем? – уточнила Алиса.
– Зачем вам возвращаться ночью, да еще такой промозглой ночью, в отель, где у вас нет никаких срочных дел ни сегодня, ни завтра? Разве вы никогда не оставались ночевать в гостях?
– Оставалась, – улыбнулась Алиса. – На соседских ранчо в Техасе, и очень даже часто. Ранчо очень далеко друг от друга, – объяснила она, – и получается, что дети общаются друг с другом только в школе. А у нас не принято так мало общаться, это считается неправильно и даже опасно для будущего. Поэтому родители устраивали для нас ночевки. Я приглашала в гости своих друзей, и они жили у меня дня два или три. А потом меня точно так же приглашали к ним в гости. Для нас освобождали несколько комнат или даже весь верхний этаж, и мы вытворяли там все, что хотели, взрослые туда даже не входили. Это называлось ночевкой.
– Я приглашаю вас на ночевку. – Полиевкт улыбнулся совсем американской широкой улыбкой. – И готов освободить для вас весь верхний этаж. И вы можете вытворять там все, что хотите, я туда даже не войду.