Мама говорила быстро, в одно предложение, и смотрела растерянно, даже как-то испуганно, словно не могла поверить, что все это действительно вот так и произошло, с ней произошло, что Реваз Аркадьевич – не фантом и только что был здесь, принес вино, настоящее грузинское, не пойло из московского киоска…
– По-моему, он в тебя по-настоящему влюблен, – повторила Аля. – Мамуля, я очень рада.
– Правда?
Инна Геннадьевна смотрела на дочь все тем же растерянным взглядом.
– Ну конечно! – заверила Аля.
– По-моему, со мной не было так даже в молодости, – тихо сказала мама.
Реваз Аркадьевич действительно уехал в конце мая, но уже в июне Инна Геннадьевна взяла отпуск и отправилась в Тбилиси – после его ежедневных звонков и нескольких писем. Осенью он приехал снова, потом почему-то уехал опять, хотя они, кажется, не ссорились.
Аля видела, что мать думает только о нем, и даже тревожилась за нее, старательно отгоняя назойливые дуновения ревности. Конечно, Резо милейший человек, умный, веселый и маму, похоже, действительно любит. И все-таки – уж очень это все неожиданно…
Она почти не удивилась, когда мама сказала однажды:
– Алинька, я, знаешь, может быть, уеду…
– Куда? – на всякий случай спросила Аля, хотя это и так было понятно.
– В Тбилиси. Только ты не возражай, не возмущайся сразу! – воскликнула Инна Геннадьевна, хотя Аля вовсе не собиралась возмущаться. – Он не может жить в Москве, понимаешь? Хотя и работа хорошая, и Россию он любит. Но он чувствует себя здесь как в эмиграции, и я его понимаю. Ведь там совсем другая жизнь, я сама в этом убедилась. Отношения между людьми другие, ритм другой – все другое. Да еще этот кошмар с лицами кавказской национальности! Каково интеллигентному человеку в его возрасте на каждом шагу предъявлять документы и доказывать малограмотным милиционерам, что он не бандит? Он чувствует себя здесь человеком второго сорта, и мне нечего ему возразить.
– Но как же… – начала было Аля.
– Я буду часто приезжать! – горячо произнесла мама. – Мы вместе будем приезжать, ты не будешь чувствовать себя покинутой!
– Да нет, я не о том, – улыбнулась она. – Конечно, не буду. Но… ты-то москвичка коренная, и вдруг – Тбилиси. Вот именно, что совсем другая жизнь…
– А что я могу сделать? – опустив глаза, произнесла мама. – Я его люблю. Может быть, я привыкну…
Так он и произошел – еще один жизненный поворот, в результате которого Аля осталась одна в квартире и в каждом дне своей жизни.
Она почувствовала свое одиночество сразу, хотя, казалось бы, не так уж много времени проводила дома и до, и после маминого отъезда, – в основном пропадала в институте, особенно на старших курсах, когда репетиции стали интенсивнее. Но что-то изменилось, словно надломилось, в окружающем мире, и не почувствовать этого было невозможно.