Из тумана неожиданно вынырнула узкая полоска пляжа. Матросы затабанили, и Эйно поднялся на ноги. Подчиняясь его короткой команде, один из них неожиданно поднял меня на руки, бережно, как девицу, посадил на свое широкое плечо, и перебрался за борт. Воды там было ему по пояс. Двое других проделали точно такую же операцию с Эйно.
– Нам не следовало мочить ног, – тихо объяснил он, глядя, как матросы несут на берег небольшой сундучок. – Здесь рядом – поселок. Мы обойдем его по холмам, так, чтобы спуститься с противоположной стороны, и купим у одного человека лошадей.
– Он предупрежден? – спросил я, ощущая легкую дрожь предстоящего приключения.
– Он ждет гостей, – едва слышно усмехнулся Эйно.
Купленная для меня лошадь оказалась с норовом. Каурая кобылка то и дело взбрыкивала, нервно реагируя на повод, и злобно храпела, оглядываясь на массивного черного мерина Эйно. Сказать по совести, я с удовольствием поменялся бы с ним, но, к моему изумлению, он держался на лошади еще хуже, чем я. Эйно трясся в седле, словно древний монах, на склоне лет впервые посланный за милостыней. Езда доставляла ему мучения, но он героически делал вид, что все в порядке и даже улыбался, нещадно отбивая спину своего черного евнуха.
– Да, – сказал он, когда мы взобрались на невысокий холм, и внизу появились башенки городка, фальшиво вызолоченные закатным солнцем, – ну не рожден я для седла… честно говоря, я родился в таком же маленьком поселке – только стоял он на берегу огромной бухты, куда часто заходили королевские корабли. И рос я, соответственно, уже в море.
– Ваш отец был вельможей? – осторожно поинтересовался я.
– Моему отцу принадлежала половина побережья нашего острова, – вдруг скривился Эйно и, неловко ткнув мерина каблуками, бросил его вниз по склону.
Моя кобыла рванула следом без команды.
Городишко встретил нас запахом жареных цыплят и криками святых братьев, созывавших народ на вечернюю молитву. В Гайтании молиться любили. Типичный гайтанец представлялся мне неряшливым скрягой, готовым удавиться за каждый медный грош, зато всегда радующимся молитве как способу выпросить у богов побольше этих самых грошей. Разглядывая грязноватые вывески различных заведений, Эйно осторожно вел меня по узким улочкам – в сточных канавах копошились чумазые дети, из окон вторых этажей то и дело высовывались женские лица в обрамлении несвежих чепцов, – и наконец он уверенно остановил коня возле довольно чистой таверны под названием «Старый мост». По-видимому, решил я, моряк искал дорогу, руководствуясь ранее описанными ему ориентирами. Для него, владевшего сложным искусством навигации по солнцу и звездам, это не было трудной задачей.