Мастер Накасус оказался тем самым широколицым дядькой, что выступал перед началом представления. В пьесе он исполнял роль князя, и клянусь, я ни за что не смог бы опознать его под гримом. Когда мы беспрепятственно – Эйно узнавали, – прошли в огороженную ширмами гримерную, он уже заканчивал смывать с лица краску. Помогала ему в этом миниатюрная девушка примерно моих лет, игравшая ту самую девицу, к которой так неудержимо стремился главный герой. Раздвинув легкие перегородки, Эйно коротко поклонился – и Накасус, едва завидя его, оттолкнул актрису, вскочил на ноги, и ответил князю глубоким, едва не до пола поклоном. Девушка сделала то же самое. Не произнося ни слова, Эйно вытащил из-под одежды какой-то сверток, положил его на гримировочный столик – и только после этого они с мастером заключили друг друга в объятия.
– Я слышал, ваша светлость совершили нелегкое плавание к восточным берегам? – сильным баритоном произнес Накасус.
– Да, друг мой, – Эйно непринужденно уселся в легкое соломенное креслице, закинул ногу за ногу и достал свою трубку. – Я надеюсь, что нынче вечером вы окажете мне честь быть моим гостем? Познакомьтесь, кстати, с моим э-ээ… молодым лекарем – звать его Маттер, а родом он с того самого далекого востока.
Я неловко поклонился; поклон же Накасуса был лишь чуть менее глубок, чем при встрече Эйно.
– Счастлив быть представленным молодому господину. Не стой, Телла, не будь таким неотесанным бревном! Предложи господам вина! Три минуты, дорогой Лоттвиц, – Накасус вдруг перешел на более легкий (но не ставший фамильярным) тон, и, вернувшись к столику, принялся быстрыми движениями губки удалять с лица остатки грима. – Три минуты, и я буду в вашем полном распоряжении…
Принесенное девушкой вино немного сгладило ощущение глубочайшей неловкости, терзавшее меня с того момента, когда я вошел в уборную великого актера. Да и сам он не проявлял ни малейшей склонности к позерству или самолюбованию – смывая с лица грим, мастер Накасус сыпал шуточками, вспоминая дорогу из столицы, а Эйно отвечал ему веселым смехом; вскоре актер поднялся, оправил на себе одежду – бриджи, мягкие сапоги и короткий цветастый кафтан, и строго посмотрел на молодую актрису.
– Я думаю, вашей дочери было бы неплохо отправиться вместе с нами, – неожиданно улыбнулся Эйно. – Тем более что я давно обещал ей показать Лоер.
– Вы очень милы, ваша светлость, – впервые подала голос девушка.
При мысли о том, что мне придется ехать вместе с ней в карете, я немного покраснел. Сказать, что подобных ей я не видел? – но видел я всяких, даже жеманных принцесс из герцогского дома, который мой отец именовал не иначе как «конюшней». Нет. И все же присутствие Теллы, еще недавно такой нежной, склоняющейся под ласками юного оруженосца, заставляло меня нервно теребить пальцами кобуру с «Вулканом»… который она, несомненно, заметила в первую же секунду.