– Нет, – уверенно мотнул головой Дорош. – Есть программы… о них не говорят, конечно, но мне кажется, что именно об этом сейчас и думают – как в Брюсселе, так и в Вашингтоне. Да и у нас, боюсь, тоже. Сокращение численности населения. Срок – два, максимум три поколения. Космос станет попросту ненужным. Конечно, ты назовешь это махровым тоталитаризмом, но ведь у индусов это почти получилось в тридцатые? И никто не возмущался. Мозги как следует промыли, да и все. Если бы не началось освоение новых энергетических программ и космоса, все было бы нормально.
– Нормально?! Валера, ты считаешь это нормальным? Это тупик!
– Леон, это нормально для тех, кто уже подготовлен к соответствующему развитию событий. Человек слышит только то, что ему говорят – это старая концепция, проверенная, кстати, именно у нас, как ты помнишь. Ладно, что об этом сейчас болтать, – Дорош допил бренди и встал. – Потом все видно будет. Одно могу тебе сказать твердо – подумай, бодаться с системой, работающей на четко отработанных концепциях управления, довольно глупо. Тебя свалят, будь ты хоть старый партизан. Лучше барахтаться… Так что, пойдем завтра к китаянкам?
– А? – Леон не сразу понял, о чем идет речь. – К китаянкам? А… ну пойдем, коль так тебе приспичило. Я давно хочу по Праге побродить – все как-то не складывалось, одни командировки.
– Ну, давай. На открытии я шефа сопровождаю, вечером тоже с ним, а завтра утречком я тебя найду. Жди.
* * *
Спускаясь в лифте, Макрицкий вдруг поймал себя на ощущении тяжести в животе. Было бы недурно застрять на полчасика между этажами. Но лифт, увы, работал без малейших намеков на неисправность.
«Каплер в Севилье умудрился опоздать, – подумал Леон, разглядывая в зеркале свою физиономию: потолочный плафон отдавал зеленоватым, поэтому каждая из немногочисленных пока морщинок выглядела лет на пять старше положенного. – Черт, может заскочить в бар?»
Лифт остановился, пискнул оповещающим сигналом и распахнул хромированные двери. Макрицкий сразу же погрузился в многоголосый гул, пока еще не слишком близкий – основная масса народу толпилась за углом широкого светлого коридора. Леон поправил саблю и вышел из уютной капсулы, вдруг ставшей для него своеобразным коконом личной безопасности. Взрыв в «Альгамбре» все же ощутимо ударил по психике и, как догадывался Леон, последствия этого удара будут долго еще проявляться в самом неожиданном виде. Вот как сейчас, например…
Макрицкий завернул за угол и остановился, пытаясь высмотреть в пестрой толпе «своих». Вон где-то мелькнула высокая синяя фуражка с двуглавым орлом на тулье. Рассыпаясь в извинениях, Леон заработал локтями и вскоре приблизился к делегации Славянского Союза, кучковавшейся пока в отдалении от дубовых дверей конференц-зала. Из числа присутствовавших военную форму носили всего двое – кивнувший ему Дорош и высокий седой генерал-майор, очевидно, шеф его юридической службы. Макрицкий представился по всей форме, удостоился покровительственного кивка (опускаться до рукопожатия юрист посчитал ниже своего достоинства) и отошел в сторонку, так как к ним вдруг рванули сразу три репортерские группы. Общаться с представителями СМИ ему не стоило.