– Там возле заведения есть магазинчик, – ответил Дорош. – Меня уже проинструктировали. Да-а… барышни они, как я понял, обстоятельные.
– Куда мы хоть едем? Это вообще – что?
– Сказано ж было – театр. Но иногда в театре бывают выходные. Все, хорош болтать, поехали.
В машине Дорош уверенно назвал таксисту адрес на Вышеграде и вдруг хихикнул, поворачиваясь к Леону:
– Наших, там, поверь, знают и любят. Вот только с саблями еще не видали.
Макрицкий поморщился и не стал утруждать себя ответом. При иных обстоятельствах он скорее всего отказался бы от поездки, но сегодняшнее наваждение, встреченное им возле «Старого Иосифа», могло рассверлить мозг всерьез, а попытки залить его в одиночестве вряд ли увенчались бы успехом.
«В конце концов, – подумал он философски, – может молодой неженатый офицер поехать в бардак? Разумеется, да, особенно, если вчера он случайно встретил однокашника, с которым не виделся много-много лет.»
Таксист высадил их на небольшой площади возле сквера, украшенного каким-то небольшим памятником. Леон выбрался из машины, надел на голову высоковерхую фуражку с тризубом на околыше и, морщась, огляделся в поисках восторженных туристов, целящихся в него записывающими головками, однако не без удивления уяснил, что до него никому нет дела. Это немного успокоило его, и он поинтересовался у вертящего башкой приятеля:
– Ты что, собственно, шукаешь? Здание китайской оперы?
– Да нет, – отмахнулся тот, – магазинчик здесь должен быть.
– Как он выглядит, твой магазинчик?
– Ну винная лавка, разумеется… как еще?
– Так вон, наверное, олух! – и Леон махнул рукой в сторону затейливой вывески, извещавшей всех желающих, что здесь продаются «наилучшие крымские сорта». – Это ты имел в виду?
– А, да! – обрадовался Дорош и поволок его по пешеходному переходу. – Очень уж они просили, бедняжки. Для них ведь дороговато такие вещи потреблять, вот и намекают заранее.
Леон горестно покачал головой и потянул на себя большую стеклянную дверь, облепленную десятками маленьких стикеров, заверявших покупателя, что лавка принимает платежи с любых карточек, существующих на этой планете. Среди переливающихся логотипов крупных банков мелькнули и несколько эмблем европейских и штатовских «социалок», что, по мнению Леона, могло быть расценено как мелкое издевательство политкорректных чехов.
В магазине уютно пахло карамелью. Увидев офицеров, из угла зала выскочил юноша в малиновой жилетке.
– Что панам будет угодно? – спросил он на хорошем русском.
– Что нам будет угодно? – повернулся к приятелю Макрицкий. – Что они там у тебя пьют – мускат, поди?