Генерал коротко кивнул и слез с подоконника.
– Садись, – предложил он, неторопливо обмеряя шагами свой огромный кабинет. – Сейчас тебя уже ни в чем не обвиняют, но понимаешь, тут, кажется, началась какая-то политика. Не стану тебя пугать: на Земле тебя никто не оставит. Вот только, боюсь, что на сей раз могут запереть так далеко, что не приведи Боже…
– Спутники Нептуна? – спросил Леон. – Я не против.
Пинкас поглядел на него с откровенным скептицизмом. Ему было не совсем понятно, как молодой и весьма обеспеченный офицер может радоваться назначению на дичайшие, только осваиваемые луны Нептуна, где запросто можно было сложить голову. Генерал вернулся за стол.
– Давай сделаем вот что, – задумчиво пожевал он губами и придвинул к себе клавиатуру рабочего терминала, – сейчас я отправлю тебя в трехмесячный отпуск за два года… ты только не забудь приехать к концу декабря, получить новые погоны, а потом мы с тобой увидимся и поговорим. И ты четко скажешь мне, чего ты вообще хочешь от этой жизни. А то у нас с тобой какая-то путаница получается.
– Никакой путаницы, пан генерал. Я хочу в Дальний космос. Я опытный астронавт – я выбрался аж из двух аварий… я знаю свое дело.
Пинкас поднял глаза от клавиатуры и глянул на Леона с большим неудовольствием. Явно, явно дед… Они точно пили коньяк из семейных погребов, и Макрицкий-старший слезно жаловался пану генералу, что его единственный внук никак не желает выбросить из непутевой башки свои глупости с этим, будь он неладен, Дальним… Леон опустил голову и скривился, будто проглотил что-то кислое.
– Идите, пан капитан, – сказал Пинкас и проворно выдернул из щели принтера готовое предписание, – и не забудьте забежать в финчасть, вам там много чего причитается. Другой бы завидовал.
– Есть, пан генерал-полковник, – отрапортовал Леон.
На самом деле ему было очень смешно.
Отметившись в кассе (на личный счет перекочевало жалованье за полтора года плюс премиальные, плюс «дальние» и кое-что еще), Леон вышел на улицу. Ночью потеплело, а вылезшее утром солнышко растопило снег. К полудню тротуары уже были сухими. Леон напялил темные очки и двинулся в сторону Крещатика. Ехать домой ему не слишком хотелось.
Он прошелся по нескольким барам, выпил немного коньяку и подумал, куда бы завеяться. Однако ехать было, в сущности, некуда. Его немногочисленные друзья давно обзавелись семействами, и нарушать их покой без предварительной договоренности было бы бестактно. Разумеется, на Подоле всегда можно было подцепить юную искательницу приключений, но Леон не ощущал желания выслушивать чей-то бестолковый треп. Горько вздохнув, он остановил такси и поехал домой.