Ветер и сталь (Бессонов) - страница 26
– Он сын… сын одного из младших сюзитов. Он бегал за мной. О, не связывайся с ним, умоляю тебя!
Я был искренне изумлен. За кого они меня держат? Или эти щенки считают, что могут отдавать приказания имперскому рейнджеру? Ну что ж, в конце концов, я давненько не дрался. Можно и размять старые кости.
– Сынок, – спросил я, – ты хочешь со мной подраться?
– Я не буду с тобой драться, – ответил звероподобный юноша. – Я тебя просто изувечу.
– Ну, попробуй…
Он весил килограммов на тридцать больше меня и ростом был намного выше. Но я знал анатомию, а он – нет. Он, вероятно, дрался всю жизнь, а я никогда не дрался – в его понимании. Зачем? Размахивать кулаками – неподобающее занятие для цивилизованного человека.
Парнишка рванулся на меня, рассчитывая нанести зверский удар – вероятно, в челюсть… как в исторических стерео про ковбоев. Ну да, если бы он попал, то второй удар мог бы и не понадобиться. Но мне не хотелось доставлять ему такого удовольствия. Я ушел в сторону, и он едва успел остановиться в своем размахе, чтобы не налететь на кресло. Пока он разворачивался, с невероятным изумлением разглядывая меня, я обдумывал варианты, что бы такое забавное с ним сделать. Проломить грудную клетку? Нет, захлебнется кровью – ковер испортит. Сломать позвоночник? Неплохо, но потом ноги болеть будут, а завтра тяжелый день. Нет, все не то.
Я поймал его обманчиво расслабленной левой рукой, вогнав два пальца в солнечное сплетение. Наглый щенок издал кхекающий звук и стал оседать на пол, вывесив челюсть и выпучив свои глупые глаза. Я уже думал, что представление окончено, как его приятели вдруг рванулись в атаку. Тактика была старая и ублюдская, мне хорошо знакомая – один фиксирует, другой месит. Подобные вещи я ненавижу до смерти, и уж с ними я церемониться не стал. Белокурому ублюдку, который пытался схватить мою многострадальную шею, я вогнал ребро ладони в горло. Я не шутил, и его позвоночник, естественно, не выдержал. Второго я ухватил за руку и швырнул затылком о массивный подлокотник высокого резного кресла.
Все. Оба мертвы, если я вообще что-то понимаю в трупах, а этот Фит, похоже, сдохнет к утру. Я не думал его убивать, но немного не рассчитал точку попадания.
– Иди поищи их командира, – мрачно произнес я, – или начальника… не знаю.
Тин умчалась. Я сел в кресло и горько покачал головой. Нет, мне еще далеко до прославленного шефа. Я не могу укокошить троих парней с такой легкостью, словно это назойливые насекомые. Они, ублюдки, конечно, сами напросились, но все ж таки.
Почему-то вспомнился один эпизод двухлетней давности. На Фиэте-4 была десантная операция – ликвидировали резервную базу пирата Ио-Кифа. Мы, группа рейнджеров, обеспечивали оперативное прикрытие, так как высадка шла в один эшелон. Но, как это обычно бывает, координаторы все перепутали, боты пошли не с той орбиты и заходить на цель пришлось из-за линии терминатора, так как расчет в результате судорожных эволюций двух линкоров, несших на себе легионы, был потерян. Пилоты рассыпали строй, началась каша в воздухе, головной бот был сбит сразу же, и наш орел – полковник Янгель – принял командование на себя. Я получил приказ блокировать южное крыло, с жутким матом увел два дивизиона влево и посадил поперек компрессорной полосы. Один рейдер все-таки успел взлететь прямо перед нашим носом, но оба энергобота отработали вовремя, разрядив свои башни в его носовую часть. Рейдер с воем ушел за горизонт и где-то там рухнул в джунгли. Следом за ним по полосе пытался развернуться к старту росский марш-корвет, но мы ему не дали. Энергоботы вдребезги разворотили командный отсек, и он замер на сталепласте полосы, полыхая белым пламенем из огромной дыры в обшивке. Я прохрипел сорванным голосом команду прочесать корабль, головным танком снес кормовые шлюзы правого борта и во главе первой роты ворвался внутрь. Тяжко бухая сапогами, за моей спиной по пустому коридору боевого уровня неслись девяносто здоровенных потных мужиков, готовых разорвать в клочья любого дракона. Из-за оперативного поста связи нам навстречу выбежали трое – двое крепких парней и совсем юная девочка в облезлом флотском комбезе младшего офицера. Я лишь на секунду успел увидеть ее лицо – нежное, прекрасное той редкой печальной красотой, что вызывает щемящее чувство в начале осени. А в следующий миг оно вспухло кровавой розой прямого попадания… Пиратов не берут в плен. Но это лицо долго будет преследовать меня… а осень в моей душе началась давно. Мне иногда становится до ужаса плохо. Это похоже на удар по голове – стоит подумать, что мы могли бы встретить друг друга иначе… что она могла бы обнимать меня, возвращающегося после службы. Что она могла бы весело смеяться, мчась в моем скоростном «Ронсоне» по трассе вдоль линии прибоя на побережье… а я просто машинально спустил курок своего «Р-43».