– Так я же объяснила, что это совсем другие отношения, это совсем не то, о чём ты подумала!
– Я своими глазами видела! И думать тут нечего! Ладно, Галь, иди. Я никому ничего не скажу, – пообещала Зинаида Матвеевна и слово своё сдержала – никогда и никому она не рассказывала об этом неприятном инциденте.
– Как же автор об этом узнал? – может справедливо заметить читатель.
Дело в том, что Владимир Иванович сам в дальнейшем растрезвонил об этом – он не умел держать рот на замке. С того дня он возненавидел химичку и кроме как «курвой» и «шлюхой» больше никак не называл. А в отношениях Зинаиды Матвеевны и золовки с того дня образовалась глубокая трещина, края которой соединились и поросли травой спустя многие годы.
Наконец настал печальный день развода. Погода была мерзопакостная – под стать событию: лил мелкий, противный дождь, на глазах превращающийся в снежную крошку.
В зале суда всё было строго и торжественно – так, что Владимиру Ивановичу показалось, будто он присутствует не на собственном бракоразводном процессе, а на судебном разбирательстве по поводу какой-то давнишней, канувшей в Лету, содеянной им пакости. Он вдруг почувствовал небывалый страх и волнение – ещё каких-нибудь двадцать минут, и его осудят на пожизненное заключение в колонию строгого режима.
Может, именно это так повлияло на него, и он почти до конца слушания безропотно сносил пошлые рассказы своей супруги об его изменах, пьянстве и несознательности.
– Этот человек дошёл до того, – с чувством делилась Зинаида Матвеевна с судьёй и собравшимися в зале ротозеями, то и дело тыркая указующим перстом в Гаврилова, – что выкрал моё обручальное кольцо и пропил его! Так-то! Что можно от него ждать, если он символ нашего брака обменял на бутылку?! – обличительно резала она.
Ну уж этого Владимир Иванович выдержать никак не мог, поскольку не крал никакого кольца и тем более не обменивал ни на какую бутылку, а несправедливости (особенно по отношению к себе) он не терпел!
– Нет уж, позвольте! – наконец подал голос он и заплевался, застучал. – Тут меня долго грязью обливали! Я всё сидел, слушал, но теперь прошу слова! – отчётливо и громко проговорил Владимир Иванович – страх вдруг куда-то исчез, ему уже не мерещилось, что суд вершится над ним и ему могут дать пожизненный срок. После бездоказательного обвинения Зинаиды Матвеевны в краже обручального кольца все глупости и опасения оставили Гаврилова, и он пошёл в наступление. – Никакого кольца я не крал, ваша честь! И не надо на меня вешать того, чего я не совершал! Ваша честь! Ваша честь! Я знаю, кто это сделал!