Ровно через час и двадцать минут Владимир Иванович стоял перед дверью новой квартиры, выменянной при титанических усилиях жены в период бракоразводного процесса. Он был одет в тёмно-синий костюм, приобретённый (по знакомству) на втором этаже ГУМа, в шляпе цвета маренго и замшевых мышиных ботинках. В одной руке он держал три красные огромные (с кулак) гвоздики, в другой – авоську, из дыр которой призывно высунулись горлышко коньячной бутылки и четыре угла коробки конфет «ассорти». На груди, подобно ходящему ходуном колоколу на звоннице, созывающему народ к обедне, болтался фотоаппарат «Зенит».
Гаврилов сунул букет под мышку и, сняв шляпу, сдул с неё несуществующую соринку, снова надел, взял в руку цветы и, глубоко вздохнув, решительно позвонил в дверь.
– Кто там? – услышал он родной голос. Боже мой! Как он скучал по нему всё это время, как жаждал услышать не обыкновенное «аллё» из телефонной трубки, а что-нибудь другое, хотя бы «кто там»! Все эти долгие месяцы после развода Гаврилов не находил себе места, сначала пытаясь восстановить с женой прежние отношения, а потом уж был согласен на любые контакты, лишь бы иметь возможность видеть Аврика. Владимир Иванович так и не нашёл замену своему Зинульчику – вылечившись от триппера, он хоть и встречался без разбора со всеми подворачивающимися женщинами, но связи эти носили случайный, спонтанный и, я бы сказала, одноразовый характер, если, конечно, характер может быть одноразовым.
– Т-п, т-п, т-п, т-п, т-п! – Тук, тук, тук, тук, тук. – Это я, Зинульчик, твой несчастный, бывший муж! – выкрикнул он слёзно.
Дверь распахнулась, и «несчастный, бывший муж» увидел на пороге не менее «несчастную» и «бывшую» супругу свою в выходном платье цвета прелой вишни, с укладкой на голове.
– Зинульчик! – воскликнул Гаврилов – у него аж в глазах потемнело от этой долгожданной встречи. Именно так Владимир Иванович и представлял себе это первое после стольких месяцев разлуки свидание – он в своём лучшем костюме, звонит в дверь, дверь открывается, и перед ним стоит она в неизменном выходном платье, а он, сняв шляпу с головы, говорит: «Зинульчик! Я вернулся!» И тут лицо бывшей жены озаряет счастливая улыбка, она не может сдерживать себя – кидается к нему на шею и плачет, приговаривая: «Ах! Володенька! Я так долго ждала тебя!» – Вот и я!
– Здравствуй, Володя, – сухо (в отличие от мечтаний Гаврилова) поприветствовала его Зинаида. На самом деле она очень волновалась, изо всех сил подавляя в себе радостные эмоции и немыслимое возбуждение, что так и рвалось на волю. Ах, как хотелось ей плюнуть на свои принципы и кинуться на шею к Володеньке! Зинаида Матвеевна даже отвернулась от него, дабы не выдать себя. – Проходи. Новый костюм, я смотрю...