* * *
Утром я поняла, что никакая у меня не простуда, а заболела я по-настоящему. Может, кто-то из счастливых дам с букетом плюнул или чихнул на меня вчера в метро, но это был или грипп, или ангина. Но только не простуда, и не одно то, что я вылетела вчера из дома без шапки, сыграло тут роль!
Я лежала в кровати – беспомощная, жалкая, с температурой и головной болью. И некому стакан воды подать! Мнушкин прав, конечно, в моем возрасте никак нельзя быть одной – дело идет к старости, одолевают недуги. Обязательно нужен кто-то, кто бы принес молока из магазина и аспирин из аптеки. Впрочем, аспирин у меня есть, только подать некому.
Я лежала и жалела себя: «И почему же я такая несчастная-разнесчастная? Мамочки! Батюшки! Одна-одинешенька, как травинка посреди пустыни! Подул ветерок, и нет травинки! О-хо-хонюшки-хо-хо! И разовьется во мне болезнь, осложнится, и станет есть она меня изнутри, пока богу душу не отдам! И никто не узнает, как из жизни ушла талантливая (уж не буду кривить душой! Как сказала Мисс Бесконечность: «Нужно и в скромности знать меру!») писательница современности Марья Корытникова! О-хо-хонюшки-хо-хо!»
«Хватит! Надоело! – решила я и вскочила с кровати. – Нужно работать, дописывать эту историю о безумном ревнивце и бедной его женушке Марфушеньке, а то Любочку удар хватит, если в конце месяца я не сдам роман!»
Выпив аспирин и обмотав шею длинным-предлинным шарфом, похожим на нескончаемую змею, который сестрица связала мне к Новому году, я уселась за компьютер и застучала по клавиатуре:
«Почему ты постоянно хватаешь мое лицевое полотенце! – кричал из ванной Стас, придя с работы (Марфушенька к тому времени успела подняться на свой балкон тем же способом, каким спустилась). – Скажи на милость, ты им ноги вытирала? – Стас уже стоял перед ней в библиотеке, выпучив глаза от негодования и злости.
– Я не брала твое полотенце. С чего ты взял? – пролепетала она, закрывая книгу, которую читала.
– И снова ты загибаешь страницы! Ты не знаешь о существовании закладок? Так зачем ты хватаешь мое лицевое полотенце?
– Я не брала, у меня есть свое, – робко прошептала она и как-то уж совсем вдавилась в кресло.
– Брала! Брала! – истерично закричал Стас. – Я точно знаю! Я, когда на работу уходил, перышко из подушки выудил и сверху него положил, а теперь мое перышко в ванной валяется!
– Ну, может, подул ветер, и перышко слетело, – пыталась оправдаться бедняжка.
– Какой ветер может быть в ванной! В ванной не бывает сквозняков! – в бешенстве воскликнул он, а Марфа почувствовала, что назревает грандиозный скандал...»