– Помогло?
– Давай проверим! – с энтузиазмом прогремел он и привстал со стула.
– Ну вот еще! – Я была шокирована, оскорблена, словно мне только что в душу плюнули.
– Нет, а что, я лечился зря? Напрасно торчал там девять месяцев – срок, положенный для вынашивания ребенка! Я, можно сказать, родился заново! Стал другим человеком! А ты меня отвергаешь?! – возмущался Кронский, и мне отчего-то стало жаль его: действительно, год ведь почти лечился. Но я не могла! В конце концов я не подопытный кролик! Я так и сказала ему об этом – мол, я не подопытный кролик. – Ты что, разлюбила меня?
– Не знаю, ничего я не знаю! – отчаянно проговорила я. – Я отвыкла от тебя, мне нужно привыкнуть. Не знаю...
– Я знаю! – твердо сказал он и бросился к рюкзаку. Копался, ковырялся в нем и, достав какую-то небольшую кожаную сумочку, закрылся в ванной. Через пять минут он предстал передо мной уже без косицы на подбородке, гладко выбритый. – Так лучше? – спросил он с надеждой.
– Леша, дело совсем не в твоей потешной бороденке, которую ты отрезал...
– Вот те на! – разочарованно воскликнул он и, словно спохватившись, добавил: – Зачем же я ее отрезал-то?! Теперь я чувствую себя так, будто голым заявился в Большой театр!
Он снова уселся возле меня на стул. Он долго смотрел на меня очень внимательно и серьезно, даже печально как-то, с большой грустью.
– Заболела, моя «бергамотинка», – с тяжелым вздохом прокомментировал, наверное, он вслух какую-то свою мысль и снова уставился на меня с невыразимой тоской в глазах – с такой, что у меня даже сердце защемило. «Что ж делать-то? – думала я – мне хотелось поскорее как-то выпутаться из этого глупого положения. – И сколько он так вот будет сидеть и пробирать меня взглядом? Нужно что-то делать! А может, его в аптеку послать? Или в магазин за молоком? А потом что? Он придет, сядет на стул около меня и опять будет пялиться?»
И вдруг, пока я размышляла, что предпринять, дабы избавиться от безотрадного взгляда «лучшего человека нашего времени», он ка-ак набросится на меня!
– Нет! – задыхаясь под гнетом его тела, закричала я. – Нет, Алексей! Оставь меня! Это недопустимо! Я болею! – получилось несколько манерно. – Я не хочу!
– А я женщину девять месяцев не видел! Считай, что я из заключения вышел или в армии отслужил! Имей сострадание!
– НЕТ! НЕТ! НЕТ! – закричала я так, что горло заболело еще больше, и подумала: «Зря он косицу отстриг! Интересно, как бы с ней...» – НЕТ! НЕТ! НЕТ! – снова заорала я, потому что Кронский пытался зубами размотать нескончаемый шарф на моей шее, одна рука его уже стягивала пижамные брюки, другая расстегивала полосатую пижамную куртку.