– Та-ак, – протянул он и, едва заглянув в блокнот, захлопнул его. – Нет уж, Марья Лексевна! Это секретная информация, и я не имею права ее разглашать! Зря я вообще вам об этом сказал! Теперь вы будете хитрить и изворачиваться.
«Во нахал!» – разозлилась я и попросила водителя сейчас же остановиться.
– Вылезайте из машины! Давайте, давайте! – прокричала я. Рожков смотрел на меня с недоумением. – Нечего глазеть на меня! Выметайтесь!
– Я-то вымечусь, вымечусь!
– Мечитесь, мечитесь!
– Я уйду! – с горечью проговорил он. – Но знайте, это вас не спасет! Мы следим за каждым вашим шагом! Да, и не забудьте, завтра самый решающий и важный день в жизни Веры Петровны, вашей бабушки! Наконец-то пришло подходящее время для ее избрания в лидеры партии! Так что не преминете быть у Зинаиды Петрыжкиной в 18.00! Выборы состоятся там! Явка обязательна! – выкрикнул он напоследок, и я захлопнула дверцу.
«Неужели я отвязалась от всех! Даже не верится! Кто бы знал, как мне надоели этот Рожков, его жена, агентурная группа... Еще Мнушкин – хвост подушкин!» – думала я, расплачиваясь с шофером.
Войдя в подъезд, я взглядом поискала лазутчика, подосланного партией «Золотого песка», но, проверив даже закуток у мусоропровода и не найдя никого, со спокойной душой открыла дверь собственной квартиры. Однако вскоре тревога и беспокойство снова закрались в душу, и я принялась шарить по комнате, надеясь обнаружить «жучки».
«Жучки» я искала до девяти вечера, но тщетно – от сего сверхважного занятия меня отвлек телефонный звонок – звонила Пулька. Что она пыталась мне поведать, я не могла понять в течение пяти минут: Пульхерия возбужденно выкрикивала бессвязные фразы, обзывала кого-то – одним словом, этот кто-то очень сильно разозлил нашу всегда уравновешенную гинекологиню – рассердил до чрезвычайности, до предела.
Как потом оказалось, днем, когда я поехала в редакцию, Икки вняла моим вчерашним советам и своему внутреннему голосу рассудка и, подхватив Анжелку, отправилась к Пульке в больницу. После тщательного осмотра одна из них оказалась беременна, другая – больна трихомонозом.
– Две дуры! Любвеобильные идиотки! – кричала Пуля мне на ухо – она была вне себя.
– Кто, кто из них беременный? – Я пыталась перекричать разъяренную и возбужденную подругу свою, но она не слышала меня, продолжая возмущаться. – А кто, кто трихомонозом-то болен? – не унималась я.
– Да ты еще всего не знаешь!
– Пулька, объясни по-человечески! Я ничего не могу понять! Кто из них больной, а кто беременный?!
– Да что ж тут непонятного?! Кто может быть в положении? Наша вечно беременная Огурцова!