– Никто не понимал Акселя Монтегю, – заметил Рэнд холодно, – и не мог понять. В нем не было ничего человеческого.
– А как понимать вас, мистер Рэнд? Вы любили ее мать и, возможно, в лучшую свою ночь стали отцом Дженни. По крайней мере, пятьдесят процентов вероятности того, что вы ее отец, верно?
– Конечно!
– Но вы не чувствовали ответственности за нее?
– Вы так говорите, Холман, словно мой старик перед судом, – сердито произнес Эдгар. – Мне это не нравится. Так что прекратите это.
Я некоторое время молча смотрел на него.
– Вы не видели каких-нибудь хороших картин в Лас-Вегасе, Эдгар? – спросил я наконец.
– Слушайте! – вспыхнул он. – Вы не имеете права говорить со мной подобным образом, Холман! Хотите, чтобы я врезал вам?
– Вы где-нибудь работаете, Эдгар? – спросил я.
– Зачем вам это?
– Вам уже тридцать, на мой взгляд. Вероятно, кончили колледж. Чем же вы занимаетесь? Может быть, работаете в области общественных отношений?
Он резко сделал шаг ко мне, сжав кулаки.
– Не нападайте на меня, – посоветовал я мягко. – Вам будет больно.
Эдгар колебался несколько секунд, потом медленно повернулся к отцу.
– Папа! Ты не собираешься выкинуть этого мерзавца? Слишком много он себе позволяет!
– Ты сам напросился на это, – холодно ответил Рэнд. – Теперь немножко помолчи! – Он повернулся ко мне. – Я попытаюсь ответить относительно Дженни, мистер Холман, но это будет нелегко.
– Время – это то, чего у меня предостаточно, – сказал я.
– Дженни было четыре года, когда Мариен погибла, – задумчиво продолжал он. – Потерять мать в раннем возрасте ужасно для любого ребенка, но для Дженни это было еще хуже при таком отце, как Аксель. Совершенно хладнокровный человек, видевший ее, наверное, час в неделю. Мы старались, чтобы она чувствовала себя здесь, как дома. Эдгар был на шесть лет старше нее, но к пятнадцати годам эта разница уже не имела большого значения.
– Поймите, мистер Холман, мы мало видели ее в тот период, пока она подрастала. К тому времени, когда она смогла свободно нас навещать, она стала почти женщиной, причем очень привлекательной. Я знал, что не увижу ее больше, если начну поучать и навязывать ей свои взгляды на жизнь. Она была совершенно независима. Какой же она еще могла быть, проведя детство с Монтегю? Ее отношение к жизни было сверхэгоистичным. Что хотела, то брала. И к людям относилась, как к вещам: когда становились не нужны, бросала.
Он смотрел на меня некоторое время отсутствующим взглядом.
– Думаю, она вышла замуж за Джонни Федаро из чистого упрямства. Она считала, что Монтегю примет их, и не могла ждать, пока он даст согласие. Потом, вы знаете, Монтегю напрочь выбросил ее из своей жизни, словно она никогда не рождалась. Дженни была растеряна, ее план провалился, но это ее никогда сильно не ранило. Нет больше Акселя, так давай повидаем дядюшку Ли. Он обеспечен, так что тысчонка в месяц его не разорит.